И чего это ты, сынок, такой помятый

ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗАМЕН

(зрелость не порок)

«Ой, сынок! Да у тебя уши, как пельмени! – голосила тётка, несмело затаившаяся в глубине ларька. – И кто это тебя так, касатик? Сам-то дойдёшь?» Он привалился на маленький импровизированный прилавок и попытался разглядеть своё отражение в витрине. Среди упаковок с жевательной резинкой, импортным шоколадом, пивом (в ассортименте) и лёгкой закуской в ярких банках и пакетах было трудно различить дефекты, о которых так настойчиво и участливо заявляла продавщица. Вместо ушей торчали не пельмени, а какие-то нелепые голубцы в банках производства Липецкого консервного комбината. Или это только отсвет печального северного светила, заблудившегося в малоизученных названиях витрины частного бизнеса? Одним словом, разобрать подробности циклопическим глазом, который, к тому же, слезился, не хватало терпения. «Пёс с ним, - подумал он, - после рассмотрю. Лишь бы дойти до квартиры»…

Так хотел я начать эту историю. Но решил, что будет правильнее переместиться на полгода вперёд и озвучить некоторые подробности событий от лица участников в том именно виде, в каком я услышал их сам. Но для этого придётся обратиться к предыстории откровенной беседы, которая случилась в конце декабря. Что, совсем вас запутал? Хорошо, начну всё в такой хронологии, которая осталась в моей памяти. А участникам событий разрешаю судить меня по всей строгости суда чести. На случай, если чего привру невзначай.

К ИСТОРИИ ВОПРОСА ИЛИ ВСТУПЛЕНИЕ

Стоял конец декабря. Католическое Рождество уже вовсю шагало по городам и весям. До Нового года тоже оставалось не так долго. Как раз в это время мои юные коллеги вернулись с очередной сессии в городе Ухта. Они там учатся на третьем курсе Современного Гуманитарного Университета, на факультете информатики и вычислительной техники. Что интересно, специальность программиста, оказывается, не считается технической в свете современных воззрений. Поэтому и университет-то гуманитарный. Странно всё это, очень странно. И вступительные экзамены туда, проходящие в форме тестирования, ребята сдавали по довольно изощрённому набору вопросов. Здесь присутствовали самые разнообразные темы. Начиная от философских учений Древней Греции и заканчивая перекрёстным опылением сложноцветных. На общую эрудицию вопросики, одним словом. Вот такими разноплановыми людьми видит программистов современная наука. Правда, в самом процессе обучения всё встало на свои места. Традиционная высшая математика (её испокон веку студиозы кличут «вышкой»), физика, инженерная графика, программирование (на чём попало). Так вот, вернулись студенты-заочники с очередной сессии и были весьма обрадованы тому обстоятельству, что руководство предприятия затеялось провести аттестацию, с тем, чтобы повысить им категорию. Всё-таки, без пяти минут, незаконченное высшее образование. Это что-нибудь да значит, как вы считаете? А что такое повышение категории? Для какого-нибудь члена союза писателей – это пустой звук. Не более. Но каждый уважающий себя инженер без труда сообразит, что присвоение очередной категории приводит к немедленному повышению оклада жалованья ровно на 20%. Категорий, правда, всего две – первая и вторая. Есть ещё инженеры без категории. Это такие инженеры, которым срочным образом рекомендуется подышать порохом творческих побед ввиду их юного возраста или по причине полной безнадёжности и поношенности интеллекта. Если вы встретите технического работника, у которого нет категории, несмотря на довольно задумчивый возраст, то знайте – к нему лучше не подсаживаться в пивной, поскольку поговорить будет не о чем. Ах, да, вы же не знаете, что я называю задумчивым возрастом. Охотно признаю свой промах и исправляюсь прямо у вас на глазах. Итак. Задумчивый возраст, в моём понимании (ничьего другого понимания я, по понятным причинам, задевать не стану) – это такой возраст, когда пора подумать: «а не дурак ли ты, если тебя до сих пор не наградили ничем перед выходом на пенсию, кроме Почётной грамоты к Юбилею Первого Президента?» Мои юные коллеги ещё не обладали никакой категорией как раз по причине своего возраста, а вовсе не по скудоумию мозгов. Просто начальство дожидалось заветного пароля «5 семестров», чтобы привести в действие замшелый, но действенный механизм МКК (МКК - местная квалификационная комиссия).

Студентов было трое: небезызвестный инженер технического отдела Рома, инженер по связи с нашего объекта ЦКС, Илья, по прозвищу KinSoft, и Ваня – начальник электрослужбы авиапредприятия. А аттестовались только двое из начала моего списка. Дело вовсе не в том, что Иван был не достоин. Просто он работает совсем в другой фирме, да и, к тому же, на такой должности, которая предполагает довольно высокий статус, достойный оклад вспомоществования безо всякого поминания категории. То есть, его аттестуй, не аттестуй – один чёрт, начальником останется. Комиссия собралась в кабинете у главного инженера и приступила к своим тяжёлым, но таким нужным, обязанностям. Аттестовывалось пять человек. Сначала два техника из приписного аэропорта Инта, потом техник посадочного локатора, а затем уже и мои студенты прохладной жизни: Рома с Ильёй. Поскольку Роман проходил стажировку у нас на объекте, то комиссия пригласила меня разделить с ней радость того, как наши молодые инженеры бойко отвечают на все поставленные вопросы, касающиеся технического обслуживания, знания материальной части и (всенепременно!) руководящих документов отрасли, корпорации по ОВД, генеральной дирекции.

АТТЕСТАЦИЯ

Завернул я в кабинет главного инженера несколько раньше, чем дошла очередь до моих парней. Поэтому присутствовал ещё в одном акте спектакля, на который попасть не рассчитывал. Аттестовали на первую категорию техника посадочного локатора, назову его Мишей. Но одного имени будет недостаточно, чтобы описать всё, что происходило на комиссии. Обозначу всех действующих лиц:

ГЛАВНЫЙ – Главный инженер, он же Председатель МКК, он же Николай Васильевич, но не Гоголь… даже внешне;

ВЕДУЩИЙ – Ведущий инженер РЭМ (ремонтно-эксплуатационной мастерской), член МКК;

КАДРОВИК – По национальности – приятная женщина гражданской наружности, член МКК;

БЕЗОПАСНЫЙ – По происхождению – инженер по охране труда и технике безопасности, член МКК;

ДИМЫЧ – По призванию – посетитель всяких аттестационных тусовок, не член, но приглашён;

Вот, собственно, и всё лица, которые будут задействованы в следующей коротенькой сцене имени Немировича от аэронавигации. Запишем её стенограммой в виде одноактной пьесы. Здесь и далее ремарки автора.

ГЛАВНЫЙ: А поведай-ка нам, Михаил Батькович, каким образом организована система резервирования электропитания у вас на объекте.

МИША: (докладывает по форме, и, со знанием дела, информацию по разводке силовых кабелей, о состоянии и содержании силовых щитов, системе автоматического запуска дизельных агрегатов в случае отказа промышленной сети).

ГЛАВНЫЙ: С этим всё ясно. Хорошо. А теперь, отрок, осчастливь высокое собрание своими знаниями того сермяжного факта, что ты станешь делать в случае отказа основного комплекта оборудования посадки.

МИША: (красиво и толково излагает фрагменты из своей должностной инструкции, периодически сдабривая казённый язык выдержками из эксплуатационных документов с узорчатой вязью тактико-технических данных системы посадки и прочих таинств, неведомых автору по причине его узкой специализации).

КАДРОВИК: А не могли бы вы, Михаил Батькович, рассказать структуру нашего предприятия в свете осуществления задач по ОВД?

МИША: (делится своими знаниями с МКК по существу поставленного вопроса).

ГЛАВНЫЙ: У кого из членов комиссии ещё имеются вопросы? Прошу задавать.

БЕЗОПАСНЫЙ: Расскажите, уважаемый аттестуемый, свои действия в чрезвычайных ситуациях, возникших на объектах города.

МИША (в недоумении): А я на смене?

БЕЗОПАСНЫЙ: Да, на смене. Что гласит инструкция о передаче информации по случившейся ЧС?

МИША (в ещё большем недоумении): Так ведь в городе… Я-то здесь причём?

БЕЗОПАСНЫЙ: А, к примеру, с края ВПП к вам приближается облако отравляющих веществ. Тогда что?

МИША (быстро реагирует, хотя инструкцию не читал): Бегу в раздевалку и одеваю противогаз.

БЕЗОПАСНЫЙ (в крайнем недоумении): Откуда у вас на объекте противогазы? Я же только респираторы выдавал…

МИША (гордо): У нас есть четыре штуки и ещё три сменных фильтра. Хотите, покажу?

БЕЗОПАСНЫЙ (нервничает): Так ведь не о том речь. Кому-то нужно доложить?

МИША: Из противогаза? Неудобно…

БЕЗОПАСНЫЙ: Так по инструкции их у вас нет…

МИША: Так что ли погибать понапрасну?

БЕЗОПАСНЫЙ: Но у вас есть респираторы. Я их вам выдал… Так есть они или нет?

МИША: Зачем нам респираторы, если противогазы имеются?

БЕЗОПАСНЫЙ: Откуда вы их взяли?

ГЛАВНЫЙ (усмехается): Изыскали резервы. Что вы, в конце-то концов, привязались с этими респираторами? Есть они на объекте, непременно есть!

БЕЗОПАСНЫЙ (в обиде на главного): По инструкции полагаются только респираторы. И, в конце концов, если облако ОВ нагрянет, то и противогазы не помогут.

ВЕДУЩИЙ (задумчиво): В Первую Мировую помогали…

БЕЗОПАСНЫЙ (угрожающе): Теперь ОВ совсем иные. Они и резину разъедают!

МИША (торжествующе): И нужно ли кому-то докладывать, если всё равно крандец?

ГЛАВНЫЙ (старается разрядить обстановку): Докладывать, несомненно, нужно. И нужно это делать по инструкции. В городской штаб по?... (вопросительно смотрит на Мишу) А потом можно и загибаться с чистой совестью.

МИША (понимает подсказку главного): В городской штаб по чрезвычайным ситуациям… доложу….

БЕЗОПАСНЫЙ: Допустим, будет не ОВ, а обычная утечка аммиака. А у вас, нет возможности достать респиратор. Что делать будете?

МИША (находчиво): Намочу носовой платок и закрою дыхательные пути и глаза. И, вообще, после доклада по телефону побегу на свежий воздух. Аммиак же улетучивается. Найду место, где его уже нет.

БЕЗОПАСНЫЙ (каверзно): А вот хлор стелется по земле. И что…

ДИМЫЧ (комментирует): Если аммиак, то нужно лечь на пол, поскольку газ поднимается вверх. А, коль скоро, хлор стелется, то тогда нужно встать на табуретку. А ещё лучше – влезть на шкаф.

В этот момент в кабинет главного инженера заглядывает заместитель директора по эксплуатации наземных сооружений. Он только что увидел распакованные 15-ти дюймовые TTF-мониторы, которые ещё не установлены. Его немного смутил их небольшой размер, поскольку в кабинете главного бухгалтера стоит 17-ти дюймовый NEC, и он явно выглядит внушительней.

ЗАМ ПО ЭНС: Дмитрий Александрович, а что там за мониторы у меня на столе? У главного стоит вроде бы больше…

ДИМЫЧ: Когда стоит, то всегда больше!

Неожиданно моргает и гаснет электричество. Спустя минуту загорается. Затем снова гаснет. В кабинет главного инженера просовывается испуганная физиономия техника РЭМ.

ТЕХНИК (в состоянии, близком к паническому): Кажется, тренажёр KETTLER неисправен. Мы его в сеть включили, и всё накрылось медным тазом. Вовремя из сети выдернули… И зачем только второй раз пытались? Наверное, кабель сгорел…

Освещение появляется вновь. Все бегут в комнату отдыха, чтобы увидеть самолично, как немецкий тренажёр «беговая дорожка» палит кабель. На тренажёре потный диспетчер бежит стометровку. Тревога ложная. Просто так совпало. Кабель цел. Все крайне довольны. МКК продолжается.

Михаил успешно выдержал экзамен и удалился удовлетворённый. Его голова пополнилась новыми знаниями о борьбе с ОВ и прочими газами. Такая информация, когда он прозябал на посадочном локаторе со 2-ой категорией, была ему недоступна. Дальше наступила очередь аттестоваться моим молодым коллегам. Не стану утруждать читателей подробностями. Замечу только, что всё прошло удачно и без примерки респираторов. А какое же изменение денежного содержания работника может обойтись без регистрации этого факта в пивном реестре? Вот мы и решили не гнушаться традиций. Не нами заведено, не нам отменять. После работы все ребята, получившие новенькую, блестящую 2-ую категорию, собрались у нас на объекте, чтобы слегка промыть раны, полученные на МКК, дезинфицирующим светлым напитком под кой-какую закуску. Кроме виновников торжества, присутствовал их сокурсник Ваня, Виталик – техник ЦКС и ваш покорный слуга. В процессе поглощения пива мы сразу договорились, что о работе беседовать не станем, чтобы не уподобляться пьяным мужикам. Обсуждать остальные темы противопоказаний не было, поэтому неожиданно начали всплывать различные факты и фактики, которые, до сей поры, не привлекали внимания широкой пивной общественности. Первым взял слово Рома.

АМПУЛА

Летом 2003-го года Ромик ездил в отпуск со своим другом Сашкой Тушковым на машине отца. О Саньке я уже упоминал как-то в байке «Авто-текила». Друзья отправились на Черноморское побережье Краснодарского края. На девчонок посмотреть, а, если удастся, то и не только посмотреть. Ну, скажем, сделать с ними то, чего не разрешают делать посетителям музеев с экспонатами. Что ж, дело молодое. Можно только приветствовать такие стремления ребят, поскольку кривая рождаемости в последнее время каким-то затейливым образом пытается уткнуться носом в землю. То ли что-то у нас с эстрадой случилось, то ли страну в Парижский клуб приняли? Не определился я пока с причиной. Как только остановлюсь на чём-нибудь, сразу вам доложу. Так вот, возвращаясь к нашим баранам… Извините, не к баранам, а к автотуристам. Едут себе ребятушки, в ус не дуют по просторам родимой сторонушки. Где перекусят в придорожном кафе, где переночуют у сердобольных селянок. Весело едут, скажем, так. Горя не ведают, веселят друг друга анекдотами и разными случаями забавными. Ближе к Черноземью стало жарковато в машине. Окна нараспашку, ветер свистит внутри «жигулёнка», километровые столбы несутся, как угорелые, в противоположном направлении. Вот-вот желанные курортные места покажутся впереди. Примерно на 30-ом километре шоссе Ростов – Краснодар показался на обочине пост ГИБДД. Да не простой, а вооружённый до самых золотых коронок во рту у начальника поста. В кустах тоже не рояль припрятан, а БТР пулемётом крупнокалиберным в небо уставился давно нечищеным взглядом. Чай, не армейский БТР, а ментов отстойных. Им за чистотой оружия следить некогда – проблемы кругом с проезжающими транзитниками. В глазах сидящего за рулём Санька полосатая кишечная палочка превратилась в опущенный шлагбаум, и он затормозил. Одним словом, приехали, парни. Сейчас шмон будет. Взял Сашка документы и побежал мелкой рысцой к служивым в камуфляже. Тем, что в будочке неказистой пивком бодро так пробавлялись. Ромка из машины вылез и стал разминать затёкшие конечности. Только неважно это у него получалось. Сомлел он на жуткой полуденной жаре, как молочный поросёнок в русской печи. Голова кружилась и заставила его присесть на бугорке. Укачало в дороге. Мало того, не привыкший к обильной цветущей зелени северный организм повёл себя подло по отношению к хозяину. Какие-то аллергические сопли полились, хоть и не рекой, но голой рукой, без носового платка, остановить невозможно. А какой, скажите на милость, автотурист в разгар курортного сезона с собой носовой платок брать будет? Нонсенс вырисовывается с этим платком носовым в разрезе, так сказать, текущих природных явлений. Таким образом, сидит неприкаянный Ромка на бугорке, соплеизвержение, как может, пресекает. Глаза красные, слезятся, голова совсем от духоты пустая и гулкая. Но не совсем ещё наш герой вздумал в нирвану отчаливать. Соображеньице на уровне подсознания в районе кадычного шейного позвонка ещё хвостиком недоразвитым шевелит, будто сказать хочет ласково: «Я здесь, хозяин мой разлюбезный». В этот момент к Ромику один из патрульных подруливает со словами трепетными, за душу берущими: «Давай, пацан, машинку вашу пощупаем. Никак, кумарева в ней немерено, раз ты так плывёшь весело и задорно». А глаз у самого недобрый, с прищуром и алчным предвкушением. Того и гляди, сам начнёт на пропитание просить. Это Ромка уже после проанализировал, перешерстив загашники собственного подсознания. А тогда, ничего не понимая, повёл бойца с АКС-ом на плече к «жигулёнку». Подошёл к месту водительскому Ромик и ключом в дверь норовит попасть. Только чувствует, «старшего брата» нет рядом. У багажника он притаился. Но не совсем чтобы очень. Кричит оттуда: «Ты чё, пацан, озуел в натуре!? Ну-ка, быстро мне багажник распахнул!» Рома повернулся и принялся своё вынырнувшее наружу через ноздри естество обратно в нос прятать. До него не доходило, что люди с ним разговаривают вполне приличные. При оружии, при регалиях и с полным набором волчьих инстинктов. За это, собственно, и поплатился гематомой между рёбер, заработанной небрежным поворотом ствола от «калаша». После чего быстро багажник открыл, насколько быстро это возможно было в Ромкином разобранном состоянии. Контролирующий служака привычным манером вывернул в багажнике всё наизнанку, но к своему удивлению ничего, кроме запаски не обнаружил. Это раззадорило парня. Он рьяно полез в машину, приговаривая: «Ничего-ничего, сейчас я вам покажу, наркоши долбанные!» На заднем сиденье валялась горка грязных футболок, упакованных в большой полиэтиленовый пакет. Ничего в том необычного, просто наши путешественники так естественно решили проблему гигиены в дороге. Самому на стоянке ещё помыться можно. Но вот стирать – это уже перебор. Поэтому Сашка с Ромой каждый день надевали новые футболки, только что купленные на вещевом рынке ближайшего на пути городка. А грязные откладывали в пакет до лучших времён. Не скрою, были там, в этом пакете, и носки. Сами понимаете, лето жара, ноги преют. Патрульный погрузил свой любопытный нос в подарочный мешок с изношенной мануфактурой. Ромка меланхолично наблюдал за той экзотической картиной, как ментяра вылетел из машины, будто ошпаренный. Ароматы, заквашенные ещё с незапамятных времён, когда Санькин «жигуль» поднимал по Печоре паром до Троицко-Печорска, в сочетании с душной атмосферой разогретой на солнце машины, не пропали даром. Теперь патрульный гарантированно не заболеет насморком в ближайшие пять лет. Не на чем этому насморку обосноваться будет. Всё у мента из носа вылетело вместе с мечтой обнаружить наркотики в довольно экзотическом месте, даже хрящик, по-моему. На боксёра со стажем он стал похожим. Итак, стоят возле «жигуля» двое. Один военный с укороченным автоматом под мышкой, второй гражданский, разморенный на солнце. Но их одно объединяло тогда. Догадались? Именно! Отсутствие носовых платков. Поэтому позы у обоих забавные, к земле склонённые. Да, и звуки речёвки, от них исходящие, тоже одинаковы. Будто один и тот же автор эти речёвки писал. Но Роме-то не впервой, он к такому поведению своей носоглотки уже привык. А каково же патрульному было? Но, кстати, мне его ничуть не жаль. Уж очень он наглый и самоуверенный. Тем временем, пока происходили эти события, начальник патруля закончил изучать Сашкины документы и подошёл вместе с ним к автомобилю, явно встревоженный видом согнутого пополам подчинённого. Почуяв начальство звериным нюхом, мент разогнулся и доложил: «Вот, товарищ старший лейтенант, веду осмотр машины. Один из парней явно обдолбанный. Небось, полна коробушка «травки»… Или же «колёс» каких… Вот тут, в мешке, они это… того…, в грязной одежде замаскировали. Даю руку на отсечение». Старший лейтенант сурово окинул пронизывающим и в то же время заискивающе-алчущим взглядом Ромку и спросил в лоб: «Чем наширялся, парень?» Ромик никак не мог понять, что всё, что происходит, не кадры из боевика, а реальная жизнь. Но почему его подозревают в какой-то ерунде? Он же даже в армии ни «косячка» не скурил. Полный обосрантус какой-то на его больную голову. А про то, чтобы успокоительного в денежных знаках выраженного, предложить нервному лейтенанту Рома тогда даже и не подумал вовсе. Черепушка же пустая совсем. Попробуй, догадайся. В разговор вмешался Сашка. Он уверил старшего патрульного, что у приятеля просто случилась аллергия на фоне солнечного удара после того, как его укачало в дороге. Да, собственно, так оно всё и было, как Санька живописал. Но суровый милицейский начальник недоверчиво мотнул головой. Это движение в том же темпе повторила башня БТРа. Пулемёт напрягся и принялся пересчитывать патроны, которые напихал в него расторопный боец. «Искать! - Приказал лейтенант. – Если они ширялись, то что-нибудь обязательно осталось!» Мент, который, наконец, пришёл в себя после очистки носоглотки, несмело возразил: «Товарищ старший лейтенант, так ведь дышать совсем невозможно … рядом с ЭТИМ пакетом. Может, собаку позовём?» Позвали специальную собаку, натасканную на обнаружение наркотиков. Собака сунула морду в мешок с грязными футболками, чихнула и сказала: «Гав!» два раза. На условном языке это означало, что ничего достойного внимания наркомана в пакете нет. Токсикоманы не в счёт. На эти препараты собак ещё не натаскивают. Ничего барбос не обнаружил и в салоне. Но оскорблённый в носоглотку оперативник продолжал уверять: «Есть, есть у этих северян наркота. Припрятана просто далеко. Нужно обшивку вскрывать». Позвали на помощь ещё одного бойца. Вдвоём сподручней машину потрошить. В это время Сашок пугал Ромку всякими небылицами. «Я не удивлюсь, если эти гориллы сейчас пару «косяков» найдут. – Говорил Санька. – На машине же братишка гонял, пока своя в ремонте была. А ты знаешь, какие у него друзья – полные отморозки». Ромка ничего такого про Сашкиного брата не знал, но стало жутковато, а, вдруг и, правда, патрульные найдут чего. Приятель рассмеялся и ткнул Ромика в бок. Не бойся, дескать, шутка. А в машине, между тем, творился полный беспредел. Ничего не нашлось и под обшивкой. Озадаченный служака всё никак не мог поверить в неудачу. Он твердил, убеждая себя: «Сейчас, товарищ старший лейтенант, найдём. Непременно найдём. Раз есть в наличии наркоман ширнутый, значит, имеются и немые свидетели». Во как загнул ментяра неразумный – «немые свидетели». Наверное, детективов пересмотрел в свободное время. Из книг-то вряд ли чего он мог почерпнуть. Такие даже в ведомости на получение заработной платы с трудом крестик ставят. Не осмотренным в «жигулёнке» оставался двигатель, карбюратор и бензобак. Но первые два агрегата наши бравые патрульные разбирать не умели, а в бензобаке длинной проволочкой пошерудили. Ничего там не оказалось. Два часа прошло с момента начала, так называемого, осмотра. Ромку совсем развезло. Он залёг в жиденькой тени какого-то низкорослого куста, который высох, и, следовательно, не мог усугубить аллергию своим цветением. При этом дремавший автотурист находился под неусыпным присмотром стрелка-радиста из БТР. Время от времени тот посылал в эфир такие донесения: «Оса, оса, я пчела. Объект находится под прицелом, бежать не собирается. Осмотр автомобиля идёт планово. Всё под контролем. До связи». Или это только приснилось Ромке? Так всё причудливо переплелось на этом бронебойном посту. Ромка встряхнул головой, потянулся и побрёл к машине. Как раз в это время оперативник, отчаявшись отыскать хоть какой-то намёк на запрещённые препараты, решил снять автомобильную магнитолу. Последний шанс, надо полагать. Приёмник он вывернул сноровисто. Настолько, что у Санька и Ромки одновременно родилась мысль о том, что возможно именно этого человека разыскивают в Ростове за автомобильные кражи. Вариант, кстати, не проверялся. Дарю его органам из соображений гуманизма и неразделённой любви к государству. Вы скажете, что негоже, де, какому-то там отдельно взятому гражданину добиваться любви от державы. Государство же привыкло иметь (читай – любить) всех своих граждан скопом, без разбора имён и званий. А это больше похоже на групповое изнасилование. Когда в ряду пострадавших оказываются практически все поголовно, кроме тех, кто в это время в Лондоне имя и фамилию меняет. Так я вам отвечу. Имел я в виду с прибором таких мудрых Платонов, елей по сусалам западной продажной прессы размазывающих.

Но вернусь на трассу. Оперативник ловко просунул руку в образовавшееся отверстие и… извлёк оттуда АМПУЛУ! Он сиял, как отражение свежее начищенного блина в только что протёртом зеркале. «Вот!» - только и смог вымолвить оперативник. Глазки его блестели, в них отражалась колючая проволока зоны и решётки камеры предварительного содержания. Извлечённую ампулу долго и тщательно изучали всем миром на свету. Миром закамуфлированных лиц. Сердце у Ромки опустилось в район мобильника и постукивало оттуда морзянкой: «п-п-п-о-л-н-ый п-п-и-п-п-е-ц!». Санёк, напротив, вёл себя уверенно. Он сказал, что эта ампула из комплекта аптечки. Просто случайно упала в нишу для магнитолы, когда он устранял какую-то неисправность с электропитанием приёмника. Но патрульных, которые два часа убили, за здорово живёшь, такое объяснение никак не устраивало. «А вот тогда скажи, пацан, что в этой ампуле?!» - кричал старлей, поднимая злополучную стеклянную ёмкость к небу, как бы, призывая в свидетели высшие силы. «Да, не помню я, - говорил Санька, - что там, в аптечке валялось». «Вот то-то!» – указующий перст старлея проткнул дождевую тучку, и оттуда начал сеять мелкий дождик. Рома уже приходил в себя. И пришёл в себя настолько, что поимел наглость сказать: « А вы прочитайте на самой ампуле, что там содержится». Ромик был умным молодым человеком, и очень начитанным. Он знал наверняка, что на ампулах с любыми медицинскими препаратами обязательно должен быть указан состав и содержание данной ёмкости. Патрульным, вероятно, тоже когда-то об этом говорили на инструктаже. Лейтенант поднёс глаза к ампуле в тщетных попытках сосканировать содержание надписи. Ампула была настолько старая, что все надписи давным-давно полустёрлись. Остались одни намёки на кириллические символы. Тот самый опер, который первым начал обыскивать машину, стучал шпорами и торжествовал: «Это явный психогенный наркотик, узко направленного действия…» «Узкими бывают чужие трусы. – Весёлой милицейской шуткой оборвал его лейтенант. – Что делать будем, как мыслишь, сержант? Пока не установлено, что в ампуле наркотик, мы, в принципе, задержать этих гавриков можем. Но тогда их в дежурную часть везти. Нам оно надо, этих трудностей?» «Короче, так, ребята, - это уже лейтенант к Сашке обратился, - сейчас даёте нам «штуку» с сержантом, и ничего, считай, не было. Езжайте себе на отдых. Никто ничего не узнает». Санька покосился на начавший ржаветь от безделья пулемёт на БТРе и ответил достойно: «Везите нас в дежурную часть. Там посмотрим, кто прав». Тут сержант пришёл в неистовство. Дескать, за что кровь пролетарскую мешками проливали! «Ни хрена у этих нарков не получится! Зовите, товарищ старший лейтенант, свидетелей. Я сейчас сам определю наличие наркотических веществ в ампуле», - вот так вот решил пожертвовать личным здоровьем сержант за свои пятьсот рублей из предполагаемой прибыли. Хотя, нет, шалишь! Какой старлей с сержантом поровну делиться станет? Вот то-то и оно! Знал ли об этом сержант, бог весть. Но, однако, принести себя в жертву судебно-медицинской экспертизы намеревался, без дураков. Тут уже старший патруля замандражировал. А, ну, как в ампуле какие-нибудь отравляющие вещества! Ведь все поляжем за президента на этом анонимном посту! «Давай, - говорит лейтенант, - мы ещё поищем. Может, найдём другую ампулу, на которой прочитать можно будет, что там… внутри?» Куда там. Сержант ампулу надломил и нюхнул её содержимое сразу же, не задумываясь. Так, обычно, в ледяную воду мальчишки сигают. Только мальчишкам-то что, они из воды, как пингвины, тут же и выскакивают. А у сержанта уже весовая категория не та. Не суждено, прямо скажем, в детство вернуться. Нюхнул сержант и заорал нечеловеческим басом: «Отравили, наркоманы проклятые! Отравили!» Слёзы из глаз хлещут, сопли следом. Чудно всё это Ромику. Он давно уже под шумок руку в нишу, где магнитола стояла, запустил и ещё одну ампулу оттуда достал. Смотрит на неё Ромка, улыбается. Хорошо ему, ибо на стекле синей краской начертано, что это аммиак скольки-то процентный (не помнит он точно – скольки). Сержант-то тоже догадался, что не дурман кокаиновый ему в голову ударил, а нашатырь офигительной концентрации. Мозги теперь точно прочищены у сержанта, не только носоглотка. Не будет он теперь простудой страдать все 10 лет. Совсем ничего на «дурном чердаке» не осталось.

Когда ребята, прибрав за бдительным патрулём внутренности салона, тронулись в путь, уже вечерело. Рома почувствовал себя хорошо в спускающейся прохладе сумерек. Он спросил: «Санёк, ты что, не мог сразу этим козлам денег дать, чтоб не приставали? Я бы так и сделал, если бы соображал чего». «Вот ещё, дояров кормить, - возмутился Сашок, - я же не зоотехник! Я наркоман со стажем!» Сашка засмеялся и поделился с другом ментоловой жвачкой. Тоже какой-никакой, а наркотический препарат. На обратном пути они ехали другой дорогой. Здесь всё было спокойно, как в Багдаде при предыдущем правителе, ещё до того, как один, сильно смахивающий на умненькую макаку, президент не принялся там бряцать оружием.

Вторую историю тоже рассказал Ромка, опасно приблизившись к производственной теме. Но всё-таки история эта вовсе не о работе. Судите сами.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ

Случилось это в начале зимы, или ОЗП (осенне-зимнего периода), как любят говорить у нас в аэронавигации. Выпал первый снег. На улице ледяные дорожки, позёмка и прочие зимние атрибуты. Первый этаж административного здания. Возле приёмной директор беседует с двумя представителями вышестоящей организации, приехавшими взглянуть на последствия евроремонта. В то же самое время в коридоре плотник и техники РЭМ нарезают и расстилают ковролиновое покрытие. Директор, живо жестикулируя, поясняет гостям: «Ремонт мы сделали уже давно. На уровне, нужно заметить. Вы, впрочем, всё сами видели. Но вот один вопрос до сегодняшнего дня нерешённым оставался. Довольно скользко по испанскому кафелю ходить. Особенно женщинам. Особенно на шпильках. Особенно, когда с улицы снег на обуви заносят все, кому не лень. Снег тает, Лужицы образуются. Скользко, сами понимаете. Того и гляди, упасть можно. А вот теперь ковролин расстелем, никто скользить не будет. Так сказать, охрана труда в действии. Вот, посмотрите, женщина зашла с улицы. Каблуки у неё высокие, подошва на сапогах скользкая. Можно запросто упасть и повредить себе что-нибудь. А вот когда полностью постелют…» Директор прерывает на полуслове своё рассуждение о пользе ковролина. Работница технического отдела (именно она вошла из коридора-предбанника) не успевает добраться до начала покрытия, сапоги скользят по глади испанского кафеля. Она падает и ломает себе руку в районе локтя. Вот такая наглядная иллюстрация к словам директора. А вы ещё со мной спорите, что глазливых людей не бывает!

После этого мистического рассказа я директора стараюсь стороной обойти. И, в основном, сзади. Как автобус или корову. Общение с начальством по телефону при любых обстоятельствах значительно полезней. А ковёр – он и на севере Коми республики остаётся ковром, хоть ты его ковролином назови, хоть половиком.

Если Рома, рискуя быть оставленным без воблы, рассказывает случаи так тесно связанные с производством, то почему бы и мне не попробовать?

КАК НУЖНО ПИСАТЬ ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЕ

Выслушав красноречивого оратора, мы разлили пиво по кружкам и принялись чистить рыбу. Я полез в стол за черновиками, на которые было бы не жалко складывать внутренности от вяленой воблы, и натолкнулся на один давно забытый листок. Это была ксерокопия одной объяснительной записки. История найденного документа такова. Его привёз из командировки в город Усинск один наш инженер. Случилось это ещё в 1997-ом году. Тогда эта объяснительная произвела фурор на предприятиях столицы нефтяников. Она ходила из рук в руки, приводя в приятное расположение духа работников и заставляя трепетать бюрократов от охраны труда. Казалось бы, ничего особенного, но литературный стиль так многозначительно прошёлся по казённому содержанию, что я понял одну простую вещь: не перевелись ещё романтики на Руси. Не всех поубивали вожди-перестроечники. Да, собственно, чего это я рассказываю. Изучите сами сей документ. По мере возможности я старался не трогать ни стиля, ни орфографии автора. И вот как он выглядит:

Начальнику УСТ

Ястребдуст Х.Г.

от шлифовальщика цеха №7

Горючего В.Г.

Объяснительная

Я, Горючев Виктор Георгиевич, получил бытовую травму 28 сентября 1997 года при следующих обстоятельствах. Как известно, лето в этом году выдалось никудышным. А осенью несколько дней выдались на славу, я бы сказал, были чудо как хороши. Одним из таких дней и явился день вышеозначенный, а именно – 28 сентября. Светило солнце, температура поднималась до 18⁰ по Цельсию, погода была лучше, чем летом. Деревья были великолепны, особенно красивы начинающие желтеть лиственницы на фоне ярко-зелёных сосен. А до чего красив наряд зардевшихся осинок и меняющих свой облик берёз. Итак, ничего не предвещало беды. Со своей семьёй я выехал для того, чтобы провести выходной день на лоне природы с целью полноценного отдыха. Исходил я из того, что, если как следует отдохнуть, в понедельник выйду на работу со свежими силами и все их отдам на благо родного управления. Но судьба распорядилась иначе. В тот день разложили красивый костёр, положили в него картофель размером не более 50 мм в диаметре (чтобы хорошо пропёкся). Дети резвились, как ангелочки. Вот тут-то и случилось страшное. Пылающий костёр с остервенением пожирал, я бы сказал, поглощал подбрасываемые в него дрова, он требовал топлива ещё и ещё. Пришлось мне идти на добычу дровины, нашёл хороший кряж в 60-70 метрах от костра. На свою беду не заметил небольшую ямочку, заросшую оленьим мохом ягелем. В неё попала моя левая (самая лучшая) нога. В первый момент я только услышал, как что-то хрустнуло. Мне показалось, что это сухая ветка, но, пройдя несколько шагов, пришлось констатировать тот факт, что источник звука был в другом, об этом мне свидетельствовала резкая боль, пронзившая стопу моей левой ноги. Я сказал: «Ой!», бросил дровину и с трудом добрался до бивуака. Приехав в Усинск, обратился к врачу, который установил: перелом предплюснины левой стопы. Вот вкратце то, что со мной случилось 28 сентября 1997 года.

21.10.97 г. –Подпись-

После второго литра пива разговоры полились рекой. Мигом были нарушены предварительные договорённости, и я рассказал ещё одну маленькую историю по теории грозозащиты силовых и связных линий. Это уже точно про работу, безо всяких скидок. Вот она, эта история.

ГРОЗОЗАЩИТА

Да, собственно, и не история вовсе пришла мне на ум. Так, фрагменты одного разбора с комментариями. Что такое разбор? Та же планёрка, только с корнями аэрофлотовскими. У лётчиков – разбор полётов, а у технарей – просто разбор. Кого и на какие запчасти разбирают, не ясно. Но все так привыкли говорить. А мы что крайние что ли, чтобы уставы и заповеди старших товарищей вот так невзначай менять? Да, ни в жисть! А, впрочем, кому из читателей не по душе слово «разбор», кому оно навевает неприятные ассоциативные иллюзии с вредоносным содержанием о демонтаже Буратино, тому я посоветую слушать меня в пол уха. А термин «разбор» воспринимать не иначе, как планёрку. Договорились? Тогда вперёд, на планёрку, которую я называю разбором.

Итак, сидим мы на мини-совещании крупного рогатого скота в кабинете у главного инженера. Крупным рогатым скотом у нас называют командно-руководящий состав (сокращённо – КРС), если кто запамятовал. Набилось нас туда, не сказать, чтобы мало, но значительно меньше, чем в одной банке шпрот уложено. Если, конечно, это не шпроты-переростки с баскетбольным прошлым. Это я специально так шифруюсь, чтобы никто не догадался, сколько в нашем предприятии того самого КРС водится. Недавно из столиц комиссия по соблюдению Государственной, коммерческой и прочих тайн приезжала. Она строго-настрого запретила в открытых источниках такие сурьёзные требования публиковать, как фрагменты штатного расписания или тарифной сетки. Ибо по этим данным враг легко сможет вычислить количество и назначение объектов УВД и догадаться о размере суммы для подкупа того или иного работника, соразмеряясь с тарифными разрядами. Тут вам, ребята, не игрушки, а, наоборот, борьба с потенциальными диверсантами. Таким у нас не шутят. Тайна должна оставаться тайной при любых обстоятельствах. Я-то давно понял, что лучше всего тайну сохранить, если не знать её вовсе. Поэтому всё время забываю своё факсимиле изобразить в том месте, где тебя хотят сосчитать, как потенциально опасного разносчика Государственной тайны. Ну, их к бесу эти тайны! И без них полно заморочек.

Разбор полным ходом шёл. Главный инженер уже допросил всех о состоянии дел на объектах за прошедшую неделю. Володя Ананьев (не скажу, руководитель какого объекта – ибо секрет!) уже успел в очередной раз поднять вопрос о приобретении мобильной связи на каждый из своих четырёх (вырезано цензурой). Он не только поставил этот вопрос, но и успел получить всегдашний уклончивый ответ. Что-то вроде: «А не отправились бы вы, господин Ананьев к (или в)…» Уже и руководитель… Как бы поудачней завернуть, чтобы тайны не выдать? Ага, вот так. Руководитель, скажем, одного удалённого объекта, который связь обеспечивает (вот тут уже не скажу какую!), с другим руководителем (ещё одного, самого важного объекта) незлобиво поспорили на литературные темы 19-го века. «Кто виноват?» и «Что делать?» Оба вопроса, присоединившись к вопросу Ананьева, стояли колом посреди кабинета и мешали мне дремать. Разбор (читай – планёрка) методично приближался к концу. На стоящие, как штыки латышских стрелков, вопросы никто внимания не обращал. Скорей бы по объектам разбежаться да забыться в летаргии, покуда комиссии какой с тайным предписанием от Государя Императора ветром не надуло. Обычно южным ветром, или юго-западным.

Так вот, всё шло к обычному завершению делового разговора, но тут вмешался телефонный звонок из неведомых стран. Каких? Тоже тайна, но не наша. Поэтому с лёгким сердцем сообщаю, что звонок был из Пскова. Пусть сами в этом Пскове свою тайну коммерческую охраняют, а мне недосуг. Звонили из отдела сбыта одного завода, где выпускают различные устройства для защиты от гроз силовых и связных линий, а также приёмо-передающей аппаратуры. Мы на этот завод через Интернет (здесь-то никакой тайны, надеюсь, нет, ни коммерческой, ни, тем более, Государственной) вышли. Теперь вот переписка и перезвонка шла полным ходом. А началось всё с того, что прошлое лето знаменовалось огромным количеством мощнейших гроз. Два раза подстанцию питающую выводило из строя, работали на резервных дизелях. Но это полбеды. Главное, что вышло из строя цифровое оборудование для внутриаэропортовой связи, известное в узких кругах специалистов, как «Мегафон». Хорошо ещё удалось временно запустить старенькие ДПУшки, оставшиеся с застойных времён. Ремонт обошёлся в значительную сумму. Я тут вам секретов разных наоткрывал по дружбе. Вы уж, имейте совесть, забудьте обо всём немедленно, иначе меня сладкого лишат. Продолжу теперь, надеясь на вашу добрую волю и человеколюбие. Уроки прошлого лета заставили искать пути борьбы с такого рода явлениями, как грозы. Нашли производителя, который защитные штуки уже не первый год проворит. С его представителем сейчас главный и разговаривал. Беседа, собственно, была недолгой. Ничего толком не перетёрли в эфире. Всё предметное на потом оставили. А тема-то новая, грозовая, уже в атмосферу разбора вброшена. Тут народ разговорился. Вопросы, поставленные ранее, в форточку вылетели от греха подальше. Им ещё через неделю здесь снова вставать, и через две… Самые, так сказать, востребованные они. Им нельзя на разные прочие обсуждения размениваться. Они вечные!

Вспомнили лето. Вспомнили грозы. У большинства отношение к прошедшим метеоявлениям почтительное, без панибратства. Один только руководитель местной связи, которого последствия атмосферных явлений обошли стороной, заявил довольно легкомысленно: «А что, только две грозы-то и было толковых. Первая подстанцию на сутки вывела из строя. Но у нас-то всё в порядке… в основном. Вот вторая поудачней была…» Ведущий инженер самого главного объекта продолжил с невесёлой улыбкой: «Вот-вот, поудачней. На двести пятьдесят тысяч обули нас в небесной канцелярии». Главный прервал галдёж и поинтересовался мнением высокого собрания, как будем в предстоящее лето выкручиваться. Он не зря спросил. Чтобы все каналы локации и связи защитить аппаратурой из Пскова, нужно столько средств, что на текущий ремонт не останется. А если попробовать в план централизованной инвестиционной компании это нужное дело внедрить, то столько времени пройдёт, что полная защита будет обеспечена только после ухода всех присутствующих на заслуженный отдых. Одним словом, грозозащитой будет в текущем году обеспечено только 2 объекта, от силы. Предложения поступали самые разные. Но все они оказались невыполнимыми. Поскольку основополагающим принципиальными действиями, лежащими в основе этих прожектов, служили членовредительские акции по отношению к руководству корпорации, окопавшемуся за Садовым кольцом. В числе прочих поступило и одно предложение очень специфическое. Скажем прямо, теологического характера. А именно, предполагалось приглашение православного батюшки в предприятие. Тут можно было не только попросить у Всевышнего защиты от гроз, но и заодно освятить все объекты. КРС – народ в основном из агностиков от связи. Главная причина неисправностей в связи – это отсутствие контакта или же присутствие нежелательного. Так они считают. Всё как в жизни. Контакты – основа эволюции! Но, с другой стороны, связисты в некую высшую силу верят. Именно эта ЭПИЧЕСКАЯ сила заставляет связь быть такой неустойчивой без какого-либо разумного обоснования, основанного на физическом познании мира. Даже Попов в своё время сказал, глядя на своё детище, радио: «Я не знаю, как эта хреновина работает, но это забавно!» Тем самым господин изобретатель дал связистам направление в агностицизм прямым ходом. Таким образом, затея с батюшкой насмешила большинство КРС. Но этим только дело не ограничилось. Потому что руководство оказалось иного мнения. Через неделю благообразный священнослужитель проводил молебен в техническом классе УВД. Он пел не один, ему вторила матушка. Местный народ, сомкнувший ряды, как на демонстрации, пытался подпевать фальшивыми голосами. Молились почти все. В первую очередь бывшие партийцы. Необычно это всё. Вот у нашего брата, православного агностика, как-то всё иначе. Знаем мы про ЭПИЧЕСКУЮ силу, но и батюшке не препятствуем. Однако молиться напоказ не станем.

В течение дня батюшку провезли по всем объектам с гуманитарной миссией. Я попал под раздачу брызг святой водой целых два раза. Один раз во время службы, второй – когда мой объект освящали. Во время посещения служителями культа нашего предприятия, в коридоре административного здания, на самом видном месте, появилась урна для голосования. На ней была наклеена бирка с православным крестом, отпечатанная на лазерном принтере. Всё как на выборах, только голосовать полагалось не бюллетенем, а рублём. Я лично на 50 рублей проголосовал. Скоро лето. Скоро безудержные северные грозы. Вот тогда и узнаем, насколько удачен был мой выбор при этом узковедомственном плебисците.

Выпили ещё по кружке. В процессе её, этой очередной кружки, поглощения слово взял Виталик. Он молодец. Вновь увёл наши мысли от вредного влияния производства на отдыхающих мужчин. Его история немного пикантна, поэтому я расскажу её не от лица оратора. А то, не дай Бог, прочитает жена Виталика и устроит ему допрос с пристрастием. Почему, де, правдивый автор (если он, конечно, на самом деле правдивый) не описал, как замечательно выглядели героини байки в свете незаходящего в пору «белых ночей» солнца. Почему этот, так называемый, пересказчик исказил всё, что только возможно, включая реакцию окружающих. На самом деле всё было интересней и более динамично. Этот автор совсем не понимает, что любят современные женщины. Такой противный. Фи.

Таким образом, принимаю вероятный удар невероятно обворожительных в своём коварстве женщин исключительно на себя. Ирина, если кто-то тебе расскажет, что я узнал обо всём от Виталика, то не верь. Я просто догадался по его лицу. Впрочем, уважаемые читатели, я немного забежал вперёд. Теперь слушайте, как всё было, с самого, что ни на есть, начала.

ВЕЛИКОПОПОВИЦКИЙ КОЗЁЛ

Эту историю, казалось бы, совсем не к месту запихивать в череду застольных баек по причине её интимности, но, тем не менее, рискну. Может, так лучше наша атмосфера северная передастся читателям. Хотя, с другого боку, это и ни к чему вовсе. Вот взбрыкнулось автору поперёк всего, а вам, читателям, расхлёбывать эту литературную бредятину. Что? Страшно? Тогда срочно найдите себе другое (исключительно полезное!) дело и больше не путайтесь у меня под ногами. Я продолжаю свою речь исключительно для анонимных добровольцев, пожелавших окунуться с макушкой в этой несвежей луже, называемой авторским чутьём. Однако оставим все недомолвки и прочую дребедень, а лучше отправимся в конец лета 2003 года, когда мошкара и комарьё уже исчезают из сознания северян по причине своего вырождения. Хотя, вероятно, это просто наличие алкогольных стимуляторов в крови не даёт распространиться ощущениям, что тебя изрядно потоптали летающие кровососущие.

Так вот, мы с вами попали на один замечательный пикничок в кущах северных зырянских богов. В нём участвует две семейных пары. Обе жены работают телеграфистками на нашем центре коммутации сообщений, обеих зовут Иринами, обе пришли из городской связи ещё в советские времена. Нужно ли объяснять, что Ирины подруги? Я думаю, что в этом нет необходимости. А вот с мужьями несколько иначе. Они, если можно так выразиться, из противоборствующих кланов. Виталик, его вы, впрочем, знаете из байки о рыбалке, работает техником в службе ЭРТОС. Да, к тому же, выше по тексту он тоже был упомянут. А вот второй, Лёня, – из диспетчерской братии, из «низов». Из «низов» - вовсе не значит какого-то морального падения. Просто диспетчера у нас делятся на три категории:

1). Обслуживающие международные трассы и трассы государственного значения – диспетчера из «верхов»;

2). Обслуживающие трассы МВЛ и «взлёт-посадку» - диспетчера из «низов»;

3). Обслуживающие всех обслуживающих – диспетчера АДП. Как правило, это женщины, имеющие твёрдый характер и мужей из 1-ой категории УВД;

Есть, правда, ещё диспетчера ПДСП (те, которые мирно дремлют на «башне»), но они относятся к службе аэропорта. Так, право, запутали все принадлежности тех или иных работников к разного рода предприятиям, на которые рассыпались некогда благополучные ОАО, что теперь разобраться сложнее, чем в структуре СНГ. Но, пардон! Нам пора на пикник. Итак, конец северного лета. Лесок в пригороде. Скороспелые шашлыки из курицы. Один отдыхающий (в ранге водителя) непьющий, остальные изрядно навеселе. Отдых получился импровизированный, сразу после работы. Но этот факт ничуть не умаляет все достоинства, предоставленные природой Коми-края, ликероводочными заводами Сыктывкара и курицами из Вологодской области. Без малейших признаков птичьего гриппа, между прочим. Не хватает, правда, в этой хвалебной песне пары строк в адрес армянской диаспоры, которая любезно предоставила специи и зелень, а также горячие (прямо с огня!) чебуреки. Что ж, на этом остановимся когда-нибудь в следующий раз. Я думаю, криэйтеры из Закавказья за такое непочтительное к своей продукции отношение на меня не обидятся.

Что случилось в наше кратковременное отсутствие, пока мы разбирались с тонкостями структуры управления воздушным движением? Да, в общем, и целом, совсем ничего. Просто стаканы успели за это время наполниться и осушиться по два раза, с шампуров исчезло несколько самых сочных и вкусных кусочков… А в остальном, прекрасная маркиза… Хорошо, уважаемые читатели, собственно говоря, вовсе не в том дело, кто, сколько съел или успел выпить за наше с вами отсутствие. Главная завязочка позже будет. Да, что там позже – прямо сейчас! Ведь в авторской воле ускорить события так, как это ему выгодно. Следовательно, несколько часов из пикника можно сразу опустить. Вы же и сами прекрасно осведомлены, какие приятности происходят порой на природе в окружении симпатичных собутыльников.

Вот уже наши герои собрались домой. А что – дело нужное, для государства полезное! Нечего без причины комаров кормить и водку пить почём зря на просторах родной природы! Тем более что один из участников «вне игры» находится всё предоставленное арбитром время, потому как за рулём сидит и все варианты в (до боли трезвой!) башке просчитывает. Ругает при этом тот самый день, когда пришло ему в голову «сесть за баранку этого пылесоса» и думу думает об ординарном домашнем ужине, когда необходимость блюсти себя отпадёт, как яйца от продналога. Вот тогда и посмотрим, чей стакан ширШе, а удовольствие толШе! Быстрей бы, что ли, собирались в город… Сил никаких терпеть не осталось. Скоро сказка сказывается, да дело-то ещё быстрей делается, по авторской воле, разумеется. Одним словом, не прошло и двух фрейм-таймов, как наши весёлые парочки уже отходили от городского гаража с тайной надеждой, что кто-нибудь предложит не прекращать чудесный вечер на столь прозаической ноте. Это была беспроигрышная партия, я вас уверяю. Ибо, как уже отмечалось выше, НЕКТО так и не вкусил даров химических реакций от органики по рецепту Менделеева. И ему не терпелось поскорей достигнуть того уровня совершенства, коим овладели трое его друзей в общечеловеческом понимании (то есть, подруг и очень близких подруг выделять не станем). Вот я и проговорился. Теперь вам ясно, что водителем на вечернем празднике жизни был мужчина. Я не стану таиться, а сразу выложу всю правду-матку – этим таинственным НЕКТО за рулём (исключительно по справедливому жребию) оказался избранным диспетчер Лёня. Именно он и предложил посетить по дороге к дому круглосуточный магазин «Дева», явно пленённый порочным нарядом ликероводочных витрин. Никто возражать не стал. А вы бы стали после такой прогулки? Я бы – нет! Что я, никогда в студенческой общаге не жил, что ли? Таким образом, наша милая четвёрка завернула в тот уголок земли, где их как раз ожидало счастье с милым улыбчивым лицом продавщицы лет двадцати и кургузой, землистой физиономией охранника неугадываемого возраста и неподдающегося расшифровке звания из его предыдущей государевой жизни. Одно было понятно сразу – повидал этот боец в камуфляже немало, прежде чем застолбил себе это достойное для пенсионера органов место работы. Вблизи изобилия дамы пожелали откушать шампанского с шоколадом. Непременно с пористым и горьким. Поскольку шампанское в ассортименте было только полусладкое. Мужчины не стали возражать. Лёня тоже. Он просто представлял себе, как на приятный виноградный «первый слой» здорово ляжет «родимая», полбутылки которой ждали его дома. «Родимая» по рецепту из Донецкой области… Это не нужно объяснять людям понимающим. В ней, «родимой», одних только градусов значительно больше, чем у двух людей зубов на пару, с учётом, правда, бесчинствующего на планете кариеса и не очень оперативного вмешательства дантистов. Но, всё равно, итог в три раза превосходит саке и в два раза кальвадос. Таким образом, как вы поняли, акт торжественного пуска пробки в большую жизнь вот-вот готов был состояться. Женщины принялись устраиваться возле столика в импровизированном кафетерии, возбуждённо жестикулируя в процессе разделки шоколада. Если мужчинам свойственно азартно потрошить воблу или другую подобную рыбёшку «под пиво» со вкусом и удовольствием, то настоящим женщинам не найдётся равных в гнездовании шоколадных долек, предназначенных выступить в качестве десерта к десертному же напитку типа «Советское игристое». Углубившись в процесс с головой, одна из Ирин не заметила, как присела на подоконник, где кто-то до неё уже сидел. И не только сидел, но и разлил пиво прямо под себя, как неаккуратный ребёнок, не знакомый с процессом самостоятельной стирки исподнего. Случилось это событие, то есть пивной разлив, задолго до того, как наши герои зашли в магазин. Хмельная лужица частично высохла, частично испарилась, но продолжала распространять свои липкие конечности к тем самым прелестям, которыми Ирина имела удовольствие (по другой версии, неосторожность) приобщиться к остаткам слабоалкогольного напитка. Большая часть читателей уже, наверное, поняла, что теперь наступает апофеоз происходящего, и вспоминает присно памятного Великопоповицкого козла. Ах, так не все в курсе. Тогда поясню.

Есть такая реклама чешского пива «Великопоповицкий козёл». Представьте себе жуткое средневековье, когда за качество пива каждый пивовар отвечал собственными кожаными штанами, коие просто обязаны были приклеиться к табурету или лавке, на которые предварительно разливался проверяемый сорт пива. Причём не просто вот так приклеиться, а настолько надёжно, чтобы пивовар мог, вставая, увлечь табурет или скамью за собой. Так вот, в той самой рекламке автор Великопоповицкого пива сварил достойный напиток, поскольку без труда встал вместе с табуреткой. Но радость оказалась не полной, поскольку никто из жителей Великопоповиц не мог этого пивовара отделить от его четырёхногого деревянного друга, накрепко впившегося в кожаные штаны через клеевую прослойку, полную солода и хмеля. Вот тут-то и подоспел на помощь знаменитый Великопоповицкий козёл, который одним игривым движением рогов смог решить проблему пивовара.

Вспоминаете? Ирина тоже вспомнила. Не та, которой это полагалось по сюжету, предписанному рекламой, а другая, которая была настолько наблюдательна, насколько это было возможно после стольких часов, проведённых возле дымного костра в лесу. Она не только вспомнила средневековый рекламный сюжетец, но и решила срочным образом вмешаться в судьбу брюк подруги. Они, хоть и не из натуральной кожи… Одним словом, в тишине маленького круглосуточного магазинчика, как откровения Моисеевы, прозвучали простые слова: «Иринка, ты бы не садилась на подоконник, там кто-то пиво разлил, а то где мы того козла найдём, который тебя отдерёт?..» Затем она немного подумала и уже как-то неуверенно добавила: «… с подоконника». От неожиданности пробка, вылетевшая, было, из бутылки с шампанским, замерла в высшей точке своей траектории. Продавщица густо покраснела и попыталась скрыться в подсобке, но споткнулась о ногу охранника, упала и ещё больше покраснела. Теперь уже с ног до головы, в прямом смысле этого пролетарского слова. Причём со стороны ног это было особенно заметно, поскольку продавщица очень удачно упала, открыв благодарным зрителям таинства российской торговли продовольственными товарами без купюр и ремарок. Виталик с удивлением смотрел на жену, как бы, угадывая, насколько она далека в данный момент от мыслей о зоофилии. Но это вовсе не мешало ему заходиться от смеха. Женщины хохотали, испытывая истинное наслаждение от пикантности ситуации. Взбудораженный девичьим шевелением в ногах охранник тоже принял живое участие в празднике «удачной фразы», едва ли, до конца понимая, в чём, собственно, дело. И только Лёна замер с каменным лицом на ЛИЦЕ, олицетворяя собой человека, потерявшего лицо. А открытая бутылка с шипучим напитком в его руке, который так и норовил усвистать из горлышка, догадываясь, что этот хмельной исход не контролируют извне, вносила непередаваемую атмосферу народного праздника. А что, ничего странного. Лёня же самый трезвый из всех, и у него только одна мечта о «родимой» Донецкого рецепта. Вы не забыли, я думаю. А то, что остаток ночи ему придётся быть в роли Великопоповицкого козла, он ещё не догадывается. Пусть пока и не знает до поры. Мы же ему тоже не скажем? Правда? Тогда – т-с-с-с…

ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗАМЕН

«Ой, сынок! Да у тебя уши, как пельмени! – голосила тётка, несмело затаившаяся в глубине нарядного, как новогодняя ёлка, ларька. – И кто это тебя так, касатик? Сам-то дойдёшь?» Он привалился на маленький импровизированный прилавок и попытался разглядеть своё отражение в витрине. Среди упаковок с жевательной резинкой, импортным шоколадом, пивом (в ассортименте) и лёгкой закуской в ярких банках и пакетах, оказалось, невероятно трудно различить дефекты, о которых так настойчиво и участливо заявляла продавщица. Вместо ушей были даже не пельмени, расплывшиеся почерневшим тестом в тепле, а какие-то нелепые голубцы в банках производства Липецкого консервного комбината. Или это только отсвет печального северного светила, заблудившегося в малоизученных названиях витрины частного бизнеса? Одним словом, разобрать подробности единственным глазом, который, к тому же, слезился, не хватало терпения. «Пёс с ним, - подумал он, - после рассмотрю. Лишь бы дойти до квартиры».

Утреннее летнее солнце нездорово отсвечивало прямо в лицо от свежевымытого стекла витрины. Оттого, по всей видимости, и глаз-то слезился. На второй он махнул рукой. Затерялся в гематоме, так и ладно. Пока ладно. Всё равно спать пора. А с не открывающимся оком даже лучше. Меньше усилий тратить. Свежая зелень не радовала душу, хотя птички пели, как в раю. Неужели всё кончилось? И можно передвигать ногами самостоятельно? Он оттолкнулся от ларька и нетвёрдой походкой зашагал по пока ещё пустынной Ухте. «Шок» - это по-нашему! Откуда этот перл? Такого, кажется, не было ни по одному предмету… Ах, да, такую надпись он видел на витрине. Сумел таки прочесть. Значит, не всё потеряно… Как же болит голова, чёрт возьми! И это она вчера ещё могла производить на свет почти гениальные мысли о структурировании терминологических данных способом алгоритмического доминирования… Вот только не совсем вспоминается, структурирования по Фрейду или-таки по Ницше? Кстати, а что было после последнего экзамена? «Поднимается с трудом», - на ум пришла какая-то старая шутка про суфлёра и непонятливого актёра, перепутавшего действия, которые он должен исполнять по роли и один ОЧЕНЬ МУЖСКОЙ недуг. Думать оказалось больно. Впрочем, вспоминать ещё больнее. Настолько больнее, что сознание начинает гаснуть… Он поднялся с утреннего асфальта и принялся отряхивать джинсы. Или, нет, не так – жинсы. Почему именно жинсы? Так в них же живут, вот и жинсы! Тем более что, в какой-то там модели зараз выросла вся Америка. И это вместо пелёнок? Что-то гонится с утра, как после кумарева какого. Причём здесь пелёнки-распашонки, если за океаном с детства привыкают чувствовать чьё-то постороннее дыхание с обратной стороны живота? Дышащие памперсы – вот, что испортило Запад! О, как же ломает в голове! И мысли, опороченные дурнотой, так и скачут вдоль по ускользающему интеллекту, будто неподкованные английские блохи по Лиговке. Причём тут Лиговка, и что она такое? Вот придёт же на ум всякая гадость – хочешь, стой, хочешь, падай. Стоп, ребята! Падать больше совсем не хочется. Лимит на падения в этом месяце исчерпан! Мы, уж, как-нибудь так… Как-нибудь добредём… Вот только в какую сторону идти? Всё смешалось в Думе Булонской. Ага, нет же в Булони своей Думы. Выходит, как-то иначе классик свои мысли выражал. Да, а народ ему аплодировал стоя и какую-то даму всё на последнюю электричку пытался посадить. В Царском Селе это было? Или где ещё? И почему, кстати, на ум пришла мифическая Булонская Дума? Ведь о том, что она не существует вовсе известно каждому выпускнику 3-го класса церковно-приходской школы. Не учился он, впрочем, в этой самой ЦПШ. Чего тогда вспоминает именно это учебное заведение? ЧуднО!

В квартире, которую снимала троица студентов-заочников из Печоры, в эту ночь никто не спал. Да, и, собственно, кому спать-то? Ваня со свеженьким гипсом привыкает к боли. Илья же, по прозвищу Kin-Soft, так перенервничал, что возбуждение никак не хочет оставить его и не даёт погрузиться в сон. Тем боле, что третий компаньон до сих пор отсутствует. Но не только эти обстоятельства не дают уснуть студентам. Есть ещё. Но о них чуть позже. Мысль о том, что с этим непредсказуемым индивидом Ромкой могло случиться что-нибудь совсем нехорошее, так и носится по комнате. И тут… О, чудо! В замке начинает неуверенно елозить ключ. Илья мигом оказался в коридоре и открыл дверь изнутри.

На пороге красовался Ромик. Хотя по его состоянию трудно было предположить, что ранний гость красуется. Половина комплекта глаз попросту отсутствует. Проще говоря, одного глаза абсолютно невозможно увидеть на этом расплющенном об асфальт лице. Уши плотно прижаты к затылку своей иссиня-черноватой массой, на челюсти посторонняя гематома неприятного бардового колера. Но, несмотря на эту полную непрезентабельность, Ромка не унывал. Увидев, что Илья открыл дверь, а в глубине квартиры просматривается Ваня, живой и почти невредимый (не считая гипса), Роман Валерьевич сподобился спеть гимн победившего оптимизма: «А мне всё по хрен, я сделан из мяса! И я так рад, что не стал педерастом!»

С этой весёлой песенки и начались воспоминания о событиях, случившихся в период летней сессии за нашим столом. Благо, участников целых трое. Поправят друг друга по мере необходимости.

Как обычно, завершение экзаменационной сессии, закрывающей второй курс, не предвещало ничего, кроме радости и оптимизма. Билеты на поезд до Печоры взяты ещё накануне. Отъезд намечен на завтрашний вечер. А пока можно отдать себя в руки Бахуса. Не совсем, конечно, а только на время и со значительными ограничениями. Так всегда думается перед началом празднества. Слегка, дескать, расслабимся и на боковую. Студенты 3-го (уже 3-его!) курса Современного гуманитарного университета гордо и уверенно шагали по центру Ухты с явными намерениями где-то приземлиться. Благо, посадочных площадок в городе было столько, что особых проблем с заправкой горючим никак не предвиделось. Первым аэродромом на пути оказался клуб «Кристалл» с двумя танцевальными залами и двумя барами, соответственно. На входе два кавказца с видом отъявленных боевиков остановили нашу троицу: «Давай дасмотр дэлаим будим!» Рома не обратил внимания на эти происки и устремился внутрь, но был остановлен движением электрошокера в своём направлении. «Ти что, рускый ызык савзэм ни знаишь? Сказана, стой! Дасмотру дэлаим!» - один из кавказцев был явно уязвлён тем обстоятельством, что в нём не признали секьюрити. Недоразумение, впрочем, быстро рассосалось не оставив и тени неприятности в душе. Охранники оказались отходчивыми и даже не стали раздевать посетителей до трусов. Только поверхностно металлоискателем прошлись вдоль торса и всё. В первом дансинг-зале свободных мест за столиками не оказалось, поэтому наши герои уселись на диван и заказали у пробегавшей мимо по своим делам официантки по кружке пива. Потом по второй. Потом официантка пропала, не оставив ни счёта, ни других материальных следов. Рома пошёл к бармену разбираться. Они же честные клиенты и желают непременно заплатить за выпитое. Уселся Рома на высокий стульчик возле стойки и был немедленно заворожён сказочным действом приготовления трёхцветного коктейля. Как он сам утверждает, это его и сгубило. Пока бармен искал сдачу, Ромик попробовал все семь коктейльных цветов, которые предлагались в местном меню, в разных комбинациях. Такого рода ошибок, по-моему, не удалось избежать ещё ни одному студенту в период послесессионной эйфории. Компания вышла на вечернюю улицу, после чего Илья заспешил на телеграф, чтобы позвонить в Печору родителям. А Ваня с Ромой решили прогуляться ещё. Они завернули в маленькое кафе, где самозабвенно произвели сеанс одновременного расщепления углеводов, которых невероятно много в обычной водке, с помощью цитрусовых. Углеводы расщепились хорошо. Теперь бы самое время отправляться спать, но нет. Возле самого дома, в котором ребята снимали квартиру, как назло, кто-то коварный и подлый возвёл ещё одно заведение. Будто знал, что пройти мимо него не останется никаких сил. Со словами «Здравствуйте! Водки нам! Конечно!» парни образовались в дверном проёме этого нового для себя бара. На сей раз, химическая реакция протекала не так гладко. Возможно, лимон оказался некачественный или, вполне вероятно, водка несвежей. Так или иначе, Рому потянуло на приключения. Иван даже сообразить не успел, как оказался вновь на одной из центральных улиц города, увлечённый туда деятельным другом. Роме было хорошо и привольно. Все девушки ему улыбались. А двое из них даже позвонили куда-то с Ромкиного мобильника. Гуляем, братцы! Тем не менее, такой вояж не мог закончиться просто так, без приключений. Ведь Рома методично навлекал их на свои филейные части ухарским поведением. Ваня прекрасно понимал, что ситуация тревожная, поэтому попытался урезонить зарвавшегося героя. Сначала словом, а потом и делом, поняв, что добрая проповедь предназначена не для создавшейся ситуации. А конец его терпению наступил в тот самый момент, когда Ромка попытался станцевать джигу на каменной урне. Иван слегка приложился к лицу партнёра своим немного вяловатым кулаком. Но и этого хватило, чтобы прихлынувшая от избытка давления кровь, полилась с Ромкиного лица. Вид крови настолько насмешил подраненного гуляку, что он стал собирать её в раскрытые ладони и при этом безудержно хохотать. Истерика, не истерика – сказать трудно. Но сам Рома клялся и божился, что видел в тот момент всё фрагментами. Ему периодически отключали свет в очах. «Открою глаза. Ваня передо мной стоит. Закрою, снова открою. Уже совсем другое место. И не Ваня передо мной, а вежливый милиционер, который интересуется, не подвезти ли нас куда», - говорил Ромик, очищая последнюю рыбёшку от чешуи. Ваня тоже не опровергал факт появления патруля в их с Ромкой акватории. Значит, так оно и было на самом деле. Но друзья выглядели в достаточной степени ходячими, и милиция не стала навязывать своих условно бесплатных услуг. Вероятно, факт встречи с представителями силовых органов несколько охладил Ромкин пыл, и он безропотно последовал за Иваном в направлении квартиры, где их уже ждал вернувшийся с телеграфа Илья. И вот уже двор заветный, ещё метров сорок, потом лестница и… можно завалиться спать. Но не тут то было! Перед самым подъездом Роме захотелось пошалить. Он забрался на детскую деревянную горку, каких довольно много в стареньких «хрущовских» дворах ещё со времён исторического материализма. Он спрыгнул с неё и угодил задом на капот стоящего рядом автомобиля. Этим своим героическим спуском Роман настолько близко притянул к себе приключения (как раз к нужному месту!), что они тут же и произошли. Сигнализация в машине сработала, и на шум из беседки, которая была неподалёку, вылетело человек шесть молодых людей с недружелюбными намерениями. Первым попал под раздачу Ваня. Он ничего даже сказать не успел, как его свалили, поставив подножку. Рому валить было ни к чему. Он и так лежал, поскольку парашют у него не успел раскрыться. Дальше показания героев несколько разнятся. Ваня утверждает, что нападавшим было лет по 16-18, а Роману они показались совсем уж матёрыми. Но я больше склоняюсь к Ваниной версии, поскольку фрагментарность сознания не вызывает стопроцентного доверия. На мой вопрос, здоровыми ли были ребята, Роман ответил, что да. Высокие, дескать, парни. Примерно ему по кончик уха. Однако же, выше Вани. У Ивана от этих слов дар речи пропал. Да, и у нас тоже. Как же так, ниже Ромы, но выше Вани? У Ромика рост 174, а Иван – почти 190! Не ощущаете никакого несоответствия? Так бы мы и сидели в недоумении, если бы Роман, ничуть не смущаясь, не пояснил бесхитростно: «Так ведь Ваня лежал. Оттого они и выше казались…»

Дальше случилось следующее. Рома ясно видел, как пацаны, будто лилипуты Гулливера, облепили низвергнутого Ивана и пытаются его поднять, чтобы засунуть в распахнутый багажник потревоженной нетрезвым десантником машины. Кто-то истошно орал: «Кто ж так душит? За яблочко его, за яблочко!» Потом он отключился, получив удар по рёбрам, так и не сообразив, кто кому советовал применить правильный стиль удушения. Очнулся Ромка оттого, что его били по уху чем-то плоским и железным. Он с трудом продрал один глаз и обнаружил себя в позе эмбриона, непонятно как оказавшегося в багажнике автомобиля. «Вот гады, крышку закрыть не могут. Прямо по голове лупят», - ленивая мысль осыпалась на полпути до мозжечка. Свет снова погасили. Следующее, что вспомнил Ромка, – это собственный вой. Ему было безумно жаль Ваню, который пропал неизвестно где, по его, Ромкиной, вине. Вокруг пустырь. Ни души. Холодно. Джинсы съехали вниз, оголив спину. Туда и задувает. Потом кто-то склонился над ним, выкручивая руки и пытаясь задушить. «Странно, никого, а кто-то душит», - подумал Ромка, собрал все силы для удара и снова провалился в темноту.

Ваню действительно отвезли подальше от центра и выбросили на обочину, не забыв при этом обшарить карманы. Хорошо, что в кошельке оставалась, не бог весть, какая, сумма. Не жалко. Вот только нога сильно болит. Похоже, упал неудачно, когда ему сзади подсечку сделали. Иван добрался до квартиры на случайной попутке. Его встретил встревоженный Илья. Ромы не было, как, впрочем, и тех ребят во дворе. Ни ребят, ни машины. Нога болела нестерпимо. Наступать на неё было совершенно невозможно. Вызвали скорую. Среди ночи Ване наложили гипс в отделении травматологии после долгих уговоров, поскольку медицинского полиса студенты, отправляясь на сессию, с собой не взяли. Доставив опроцедуренного друга на квартиру, Илья предпринял попытки найти Ромку. Он заявил в милицию, а сам исследовал округу. Романа не было нигде. Пришлось вернуться домой. А там, у подъезда стоит милицейский УАЗик. В квартире же загипсованного Ваню допрашивают двое в форме. Увидев входящего Илью, один из представителей правопорядка обратился ко второму: «Ну, что, сержант, этот, что ли, тебя по лицу оприходовал?» Сержант повернулся, и Илье стало отчётливо виден великолепнейший сочный бланш, набиравшийся лилового оттенка, у того под глазом. Милиционер отрицательно повертел головой: «Не-а, тот понаглей был и поразнузданней». Старший, в звании капитана, счёл нужным ознакомить Илью с новыми обстоятельствами дела. Рому обнаружила в районе посёлка Шаю-даг (или, по-другому, Медгородок) патрульная машина. В милицейском рапорте было отмечено следующее. «Задержанный, предположительно, объявленный в розыск, обнаружен на дороге. Без признаков побоев. Он бился головой об асфальт и звал какого-то Ваню». Далее Ромку привезли в отделение милиции, где попытались сделать успокоительный укол, поскольку он находился в крайне возбуждённом состоянии. Как раз тогда сержант и получил в глаз. Ромка позднее утверждал, что ему казалось в этот момент, что его хотят задушить. В голове всё слышался крик: «За яблочко его, за яблочко!» Потом, воспользовавшись замешательством, Роман сумел покинуть несимпатичное заведение, всё ещё не осознавая, где он был.

А пока Ромик добирался до снимаемой квартиры милиция, оперативно сопоставив факты, разыскала его друзей и в настоящий момент снимала показания со свидетелей. Главным образом, с Ивана. В самый разгар юридической процедуры в квартире появился Ромик. Обнаружив, что кроме друзей, в комнате уютно расположились ещё двое, одного из которых он смутно помнил (только тогда он был без синяка), Роман попытался привести себя в нормальное состояние. Это ему удалось, не совсем, правда, но удалось. По крайней мере, он сразу сообразил, что ему запросто могут инкриминировать оказание сопротивления при задержании и побег из дежурной части. Конечно, Ромка понял всё только после изучения протокола, монотонно прочитанного капитаном. Но состояние аффекта на фоне алкогольной интоксикации ничуть не делали ситуации более приятной. С одной стороны, Рома, несомненно, пострадавший, которого избили, увезли в багажнике автомобиля чёрте куда и пытались ограбить. Но, с другой, – он же и сам напал на сержанта. Эти невесёлые мысли, посетившие больную голову, кого угодно могли привести в замешательство. Пригорюнился Ромка. Но судьба отличилась к нему благосклонностью. Дежуривший в ту ночь капитан оказался человеком порядочным. Он предложил забрать заявление о нападении с целью ограбления и извиниться перед пострадавшим сержантом взамен на то, что протокол о задержание с описанием всех последующих художеств Романа будет немедленно аннулирован. Или не в порядочности дело, а в нежелании открывать ещё одно тягомотное дело, которое в перспективе сулило одну головную боль? Сами подумайте, свидетели сегодня уедут в Печору. Потом вызывай их на опознание. Никаких средств, с таким подходом, в городском бюджете не хватит. Сошлись на том, что ничего криминального, собственно, и не случилось. Расстались почти друзьями. Сержанту было, конечно, немного обидно, но прекословить начальству он не стал.

Когда всё разрешилось таким мирным образом, Ромик принялся распускать пёрышки и возмущаться написанному в протоколе. «Ни хрена себе – без признаков побоев! У меня глаз не видно. Морда – сплошной синяк. А они…» Потом он окончательно пришёл в себя, понял всю неуместность своего трепыхания и попытался извиниться перед Ваней. Это была неуклюжая попытка, но Иван всё понял и оценил. Зрелость к нему пришла значительно раньше. Ещё до этого злополучного случая. Он был твёрдо уверен в том, что друзей нельзя бить под дых в самую трудную для них минуту. А что до Ромы, то, мне кажется, он действительно стал взрослее. Зрелость такая штука – она имеет обыкновение приходить к каждому, если, конечно, мы не ведём речь о законченных циниках…

Далее стенограммно даю раскадровку заключительной сцены. Далее… со всеми остановками. Железнодорожный вокзал города Ухты. Тележка с Ваней движется по перрону. Её толкает подозрительного вида молодой человек с перебинтованными ушами. Илья бредёт рядом. Тележку ребята взяли напрокат в багажном отделении за 40 рублей. Зрители видят удаляющиеся спины наших героев, а также одну загипсованную ногу. Упрямое северное солнце и не думает падать за горизонт, несмотря на поздний час. Троица удаляется всё дальше и дальше. Перрон пустеет. Суетливые пассажиры занимают свои места в вагонах. Поезд вот-вот отойдёт. И, наконец, – загорается салатный сигнал семафора. Тепловоз извещает о своём отправлении голосом разбуженного бегемота. Грязно-зелёная гусеница поезда, напоминающая наборную бамбуковую змею из детства, трогается. Колёсные пары стучат копытами во всё ускоряющемся темпе. К монотонному железнодорожному звуку примешивается лязганье металла по асфальту. Это носильщик из багажного отделения возвращает арендованную тележку на исходный рубеж. Наезд камеры на его унылое непохмелённое лицо. Кажись, это конец.

Но нет. Ещё не конец. Камера устремляется за поездом на северо-восток. Наезд на носильщика. Смена кадра. Надпись в колонке субтитров: «Прошло много лет…». Чья-то дача. На скамейке сидят два благообразных старичка. По основным чертам лица зритель догадывается, что это Рома и Ваня. Они пьют пиво из высоких стаканов и играют с внуками, которых по двое на каждое колено. Нет, вру. У Вани на той ноге, которая была когда-то давно сломана, сидит только один внучок. Зато на другой – сразу трое. Старые раны дают о себе знать. Откуда-то издалека мы слышим скрипучий Ромин голос: «Когда я был маленькой, я был ростом выше, чем деда Ваня…» Изображение на экране светлеет, пока не исчезает вовсе. Можно расходиться по домам. Сеанс окончен. Деньги за билеты не возвращаются.