Отряд уехал. Остались шабашники и КРС (не путать с крупным рогатым...). На месте снятой палатки возлежат на панцирных сетках: 1-ый ряд - Лёня Шиян (герой байки про Выборову-Веберову водку), Манучара, Барабулька, Вадик, Хабиби; 2-ой ряд - Димыч, Шоня, Саныч, Яковлев, Сенька. На заднем плане палатки стройотряда механиков.
Стройотряд "Бумеранг" закончил своё существование и отбыл в Киев. Осталось на Белозёрском РБЗ подшабашить восемь человек во главе с Шоней, да ещё мы с Вадиком Ковалем и Лёней Шияном (мастером отряда) задержались. Вадик с Шияном понятно с какой целью: оформить окончательно все бумажные дела и организовать быстрое перечисление денег за работу в столицу Украины. Всем отъезжающим только аванс выдали, остальное позже получили уже на "исторической родине". А с какой целью я оставался - об этом трудно судить. Возможно, хотелось продолжить сеансы иглотерапии, успешно проводимые в круглосуточном режиме тамошними неутомимыми макариками, а, может, просто жаль было расставаться с этим безумным и прекрасным летом.

38 бутылок Токайского

Олег Бутырин-«Саныч», Дима Иванов-«Димыч», Савченко Сергей ( "Сенька"), Толик Полищук-«Манучара» (выпуск 81 г.), Шурик Яковлев (выпуск 81 г.), Вадик Коваль (выпуск 80 г.), Сафонов-«Шоня» (выпуск 80г.). ( Белозёрка, август 1979 года)

Но вот все дела бумажные подошли к концу, доверенность на аккредитив оформлена - не останутся гафовцы без обновок от фирмы "Леви Штраусса" (извините за акцент), вполне легально ввозимых нашими хунгарскими (извините за прононс) друзьями. Попрощались с "шабашной" бригадой и вышли на большую дорогу … до Нижневартовска. Стоим себе, никого не трогаем, комаров, которые уже откушали, отгоняем, чтоб другим досталось нашей питательной кровушки. Вчетвером стоим. Вадик, Лёня, Шоня (он нас провожать поехал и кое-какие дела в СУ-24 обстряпать ) и ваш покорный слуга. Тормозим автостоповским манером свистящие по трассе самосвалы. Первыми умчались к чудесам цивилизации Шоня с Шияном на залётном "Магирусе". Следом и нам с Вадиком повезло.

"Конец тяжкому труду!"
Саныч ( Олег Бутырин ) являет собой предтечу
Беловежского соглашения ещё в 1979 году

Сели в раздолбанную "Татру" без правого переднего колеса. Сначала засомневались - стоит ли ехать на неисправной машине, но водитель успокоил: "Не переживайте, ребята - у аппарата задняя центровка. Прорвёмся! Я уже две недели так езжу. Запаска-то - в хлам. Вот собрался на автобазу Нижневартовскую колесо поставить, а то от прораба уже спасу нет". Ладно, расположились в кабине. Я с краю сел. Тронулись. Тут водитель снова с широкой улыбкой говорит: "Кто там у двери сел, смотри - она у меня плохо закрывается, держись крепче". Скоро с достоинствами замечательного создания чешских мастеров с "доработками" северных умельцев я познакомился уже не понаслышке. Дорога Нижневартовск-Самотлор представляла собой слоёный пирог, вброшенный в болото. Гениев инженерно-дорожностроительной мысли в Тюменском краю отличала болезненная любознательность. Им было крайне любопытно - где у этого болота дно. Поэтому, как водится по русскому обычаю, они каждый год прокладывали новую дорогу поверх старой, тонущей достаточно быстро. Таким образом, в тот год нам довелось топтать уже десятый апгрейд трассы. Погружение происходило крайне не равномерно. Поэтому каждый новый слой ложился с изломами, дорожные плиты поднимались на дыбы, не желая укладываться по линии горизонта. Да и горизонт-то в тех краях, скорее, напоминал фигуры Лиссажу, чем прямую линию. Водила стартанул сразу со второй передачи. Сразу видно - мечтает "Формулу-1" осчастливить своим присутствием, только ещё не выбрал в какой команде выступать - в "Феррари" или "Макларене". Скорость меньше 90 км/час не опускалась (и это без переднего колеса по волнообразной трассе). Водитель вёл "Татру" уверенно. От оставшихся в наличии колёс с диким воем отлетали куски арматуры и вывороченного из плит цементного "мяса". В кабине было тепло, поэтому, несмотря на тряску, я быстро сомлел и чуть за это не поплатился. Только дружеская рука Вадика, умело ухватившая меня за загривок, остановила выпадание моей тушки в гадкую нефтяную жижу на обочине. Шофёр засмеялся: "Не робей, парень, не такие у меня выпадали! Эх, жаль, без груза идём - а то бы я вам показал настоящую скорость!". Оказалось, что груз сильнее прижимает к дороге бесколёсое чудище, и оно может развивать скорость, о которой конструкторы даже на испытаниях не мечтают. Больше попыток задремать у меня не было. В город домчались быстро. К моменту воссоединения с арьергардной группой Шоня уже все свои дела переделал и стал с нетерпением ждать процедуры наших проводов. Вылет только завтра. Поэтому времени на это достойное мероприятие было с избытком. Посещение знаменитого ресторана "Огни Сибири" в наши планы не входило по причине отсутствия галстуков и резиновых сапог. Поэтому сразу направились в горком комсомола, где первым секретарём служил Володя Веберов (выпускник КИИГА 1977 года) - давний приятель Вадика и Шони. Горком располагался в уютном двухэтажном бараке в стиле ЗК. Он встретил нас радостным постукиванием пишущих машинок "Ятрань", которым вторила одинокая, но очень электрическая "Башкирия". Наш весьма затрапезный вид, который не удалось вывести мытьём в бане и безуспешными попытками причесаться, нимало не удивил население Нижневартовской колыбели революции. Здесь и не таких видывали! Секретарша в изящной телогрейке от "Спецучреждения №2" на босу ногу провела дорогих гостей в кабинет Веберова. Там мы угостились замечательным грузинским чаем с кусками чайных кустов и брусничным листом. Стали решать, каким таким фуршетным образом организовать наши проводы. Тут Веберов сказал, что сейчас в Нижневартовске торгуют его фирменной водкой: "Водка польска выборова" - почти "Веберова". Ну, и неплохо было бы отведать этого продукта. "Испить из греховной чаши", как выразился Шиян. Магазинов во всём 200-тысячном Нижневартовске было немного. А уж тех, что водкой торговали - всего один. Сразу представилась длиннющая икающая и волглая очередина без конца и без краю, периодические атакующая заветный прилавок в приступах неуправляемого похмельного синдрома. Сделалось кисло от невозможности устроить праздник. Выручил Веберов - зря он что ли тут второй год штаны просиживает у истоков коммунистического самопознания! Сели на старенький горкомовский ГАЗ-ик с порванным тентом и зажиганием методом непосредственного контакта при помощи отвёртки. Прибыли к виночерпию, минуя страшный нечеловеческий оскал нефтяников, стерегущих неприкосновенность очереди. То есть - использовали метод заднего крыльца и несказанного авторитета духовного лидера Сибирской молодёжи. Набрали той самой водки из Польских подвалов. Рабочий день в горкоме закончился по приказанию первого секретаря, как по мановению волшебной палочки. Устроили себе банкетный зал в приёмной, подальше от лукавого прищура одного из основоположников, которым он разил наповал входящих в Веберовский кабинет. С закуской, как всегда, просчитались. То есть - не взяли ничего в лавке (очень уж хотелось побыстрее покинуть обитель северного Диониса, пропитанную завистью страждущих прильнуть к источнику жизни из очереди). Стали изыскивать резервы. Извлекли из рюкзаков две банки консервов (тушёнка и килька - в самый раз!). По горкому сыскалось не больше трёх сухарей, подёрнытых иссиня-зелёными пятнами пота хлеборобов полувековой давности. Нашлась и высохшая луковица из северного завоза 1975 года. Однако самой главной добычей служил сморщенный, как старушечье личико, огрызок яблока. Несъедобные детали продуктов тщательно удалились при помощи ножа и наждачной бумаги. Пиршество началось. А водка, кстати, оказалась чуть лучше самогона от бабы Фроси. Хорошо хоть нефтяной плёнки в стаканах не давала, как обычно это делал напиток, изготовленный Нижневартовским ЛВЗ. Время от времени Веберова вызывали к телефону, а то и к ВЕРТУШКЕ. Но он своим немыслимо трезвым голосом никак не выдал происходящего в святая-святых, создавая при этом двумя пальцами рабочую обстановку при помощи "Башкирии", а мы тем временем имитировали фон производственного совещания о перспективах развития нефтегазоносных районов посредством комсомольского призыва и размножения рядов комсомольской братии за счёт удалённых от цивилизации оленеводов. Скоро звонки прекратились. Близилась ночь. Близилась к концу и "VODKA POLSKA WIBOROWA". Пора было подумывать о ночлеге. Расположились, кто, где захотел. Веберов уснул прямо на стуле, подперев себя носом о край стола, Вадик и Шоня присмотрели старые диванчики, из которых торчали пружины, жалуясь на старческую немощь, и давным-давно исчезла набивка из сушёных водорослей, которую растащили на заделку окон к зиме находчивые комсомольцы. Я улёгся на столе Веберова под неусыпным оком Ильича среди скоросшивателей и планов неуклонного улучшения молодёжного движения. Шиян ещё чего-то хороводился, никак не хотел угомониться. Проснулся я утром от звуков работающего учреждения. Веберов возлежал со мной рядом (широкий первосекретарский стол позволял это сделать). Мы были заботливо укрыты какой-то дерюжкой (видно, для отогревания ГАЗ-оновского движка в зимнее время) заботливой рукой секретарши. Диваны тоже были внесены и сдвинуты в кабинете Веберова. На них в позе сиамских близнецов валетом мирно спали Шоня с Вадиком. Шияна не было. Трезвон телефона сразу поднял всех. Звонили из милиции. "Это не ваш ли мальчик к нам приблудился?". "А какой он на вид?". "Мальчик с бородой, всё требует ехать в табор или… к девкам". "Этот наш. Сейчас приедем". Времени на утренние процедуры не было, нужно успеть до регистрации выкупить клиента из лап правоохранительных органов. Отделение милиции испытало шок, когда в дверь ворвался растрёпанный первый секретарь горкома комсомола (не последнее и узнаваемое лицо в городе) в сопровождении трёх лиц бомжеватого вида, но с явно интеллигентными лицами. Здесь выяснилось, что Лёня так спать и не лёг. Подождав покуда все не засопели лёгким сном праведников, исполнивших свой долг, он вырвался на улицу через окно (дверь Веберов предусмотрительно закрыл) и отправился на встречу приключениям, которые не замедлили случиться. Встреча с таким же, как и Лёня, нетрезвым нефтяником закончилась распитием подозрительной голубоватой жидкости сивушного содержания на скамейке с живописным видом на свалку и походом в женское общежитие. Поход успехом не увенчался, прерванный бдительной вахтёршей с усами в зелёном мундире и подозрительной нарукавной повязкой "Дежурный по части". Потом нефтяника унесло пронёсшейся мимо вахтовкой, из которой палили из ружей, отмечая окончание рабочей смены. Лёня решил в одиночку пробраться к "девочкам", но общежития уже не нашёл. Тогда творческий порыв понёс его к цыганам. Он точно помнил, что на свалке, в виду которой ему довелось отдыхать с разведчиком Сибирских недр, был заметен невооружённым взглядом шатёр типа "шавэла". Однако, ни свалки, ни шатра ему тоже найти не удалось. Но зато счастливый случай вновь привёл Лёню к общежитию. Двери уже были закрыты, поэтому ему ничего не оставалось делать, как стучать в окна и кричать: "Девчонки, я здесь. Выходи!". Вместо девчонок из дверей появились два добрых молодца в милицейской форме и завели его внутрь. Изнутри женское общежитие выглядело ну совсем как отделение внутренних дел. Шиян заплакал и запросился в табор. Дежурный долго пытался выяснить личность героя, приняв его сперва за цыганского барона, отбившегося от своих. Но найденные в кармане документы явно этого не подтверждали. И быть бы Лёне задержанным на 15 суток, если бы не волшебное имя Веберова. Услышав известную в городе фамилию, дежурный решил задержать Шияна в отделении до утреннего выяснения обстоятельств, какое отношение имеет первый секретарь горкома комсомола к конокраду с "чужим" паспортом. Переговоры об освобождении были не долги. Шияна откупили за 50 рублей и обязательство покинуть город в 24 часа. Гораздо труднее оказалось извлечь его из "обезьянника". Он никак не хотел просыпаться, брыкался, бормотал что-то несуразное и стремился спрятаться под скамейкой. Наконец, и эти формальности улажены. Едем в аэропорт. Аэропорт представлял тогда собой хибару, нелепо смотрящуюся рядом с ТУ-шками, АН-ми, ИЛ-ами, которых на перроне водилось немерено. Улетающих, соответственно, ещё больше. Все они, не влезая в весьма небольшое здание, стоят на привокзальной площади, дыша друг другу в затылок и раскачиваясь по колено в жидкой глине, будто гурт скота. Но нам опять повезло с Веберовым. Он пропихнул нас через служебный вход и угостил в буфете своим фирменным напитком. Оживление прошло успешно. Отрапортовав, что к полёту готовы, мы двинулись на регистрацию. Когда самолёт делал прощальный разворот над серым и неопрятным городишкой, подумалось:

Автопортрет. "Три пенька"
"Вот и всё. Закончен ещё один этап жизни. Как ты мне ненавистен, Нижневартовск. Как же я тебя люблю!". А польской водки мне больше выпить не довелось. Оно и к лучшему. Здоровей буду!