5. �МЁРТВЫЕ ДУШИ� ИЛИ ЛЮБОВЬ С СЕДЬМОГО ЭТАЖА

Я забыл сообщить, что при устройстве на различные работы в разные организации Вадик руководствовался одним простым принципом � общее количество устроенных не должно превышать количество реальных живых людей. Вы правильно догадались � у нас в бригаде присутствовали �мёртвые души�. В нашем случае это �люди�, которые устраиваются на работу по паспортам физически отсутствующих граждан. Таких душ у нас было пять � по числу паспортов, любезно предоставленных ребятами, уехавшими на военные сборы. А генеральный принцип преследовал только одну цель -  в случае проверок со стороны начальства (всех шабашников и стройотрядовцев шмонали, таким образом, пытаясь уличить в подлоге, вместо того, чтобы оценивать реальный объём работ) выстроить перед усомнившимся строительным боссом ровно столько народу, сколько требовалось. Вадик всегда был на чеку и координировал, в какой организации и на каком объекте предполагается проверка. Обычно он узнавал об этом накануне, как ни пыталось руководство сокрыть свои коварные замыслы. Вода всегда дырочку найдет, как говорят сантехники. Затем обсуждался и устаканивался план миграции контингента по объектам в течение дня. Всё бы ничего, несмотря на то, что этот дурацкий пересчёт по головам много времени рабочего отнимал, да вот беда � иногда управления умудрялись проверки численности в один день организовывать. В этом случае рабочий день превращался в свистопляску. Хорошо, в конце июля мы обзавелись �личным� транспортом, который позволил упростить задачу �переселения народов� в рамках одного отдельно взятого населённого пункта в нефтегазоносной местности. А что это за транспорт, и откуда он взялся � об этом в 7-ой главе.

Одной из наших работ в СУ-14 была �жирафья� раскраска двенадцатиэтажек. Руководство города хотело, чтобы дома были нарядными и отличались неповторимостью. Во-первых, для легкой узнаваемости своего жилья нетрезвым глазом нефтяника, возвращающегося с вахты домой. А во-вторых, чтобы как-то украсить серые болотные пейзажи. Для приобщения к малярно-квачному труду в бригаду к �химикам� внедрили троих: Харьковского Вовчика, Серёгу Платонова и Юру Сулиму. Причём красить приходилось уже жилые дома, и это приводило к непредсказуемым встречам и непредвиденным результатам. Такими встречами славился Вовчик. Его общительный характер попросту не мог оставить в покое бренное тело, если случай предоставлял ему возможность общения с новыми людьми. Всю эту его ненасытную жажду жизни и постоянную готовность к контакту можно выразить песней, которая была его визитной карточкой; да, пожалуй, и визиткой всей Усинской эпопеи. Вот она:

Чёрт побери, выпить хочется, братцы!

Нам бы вместе собраться!

Опрокинуть стаканчик-другой

В пивной!   (Здесь обычно вступал хор)

Завтра опять мы здесь воблу разложим,

Обсосём и обгложем:

Одним словом � тряхнём стариной

В пивной!  (Вопил нетрезвый хор)

Жить без вина не могу под луною,

Сядем рядом с тобою �

Будешь верной моею женой

В пивной!  (Хор неистовствовал)

У Вовчика после его малярных работ появилось масса знакомцев, карифанов и даже �друзей до гроба�. Его приглашали в дом из люльки, на которой он появлялся, будто театральный Мефистофель, поднимаемый электрическим приводом из нефтяных недр в раскрытые окна. Как правило, он не отказывал, и скоро завоёвывал сердца хозяев. Его приглашали заходить в любое удобное время. Теперь уже через дверь. Некоторые уезжающие в отпуск на �Большую Землю� оставляли ему ключи, доверяя любимые кактусы, кошек и собак. От этой всехной любви у Вовчика появлялось великое множество общественных нагрузок, которые он с честью выполнял, не жалуясь и не стеная. Такой известной личности в Усинске ещё не бывало. Идти рядом с ним по улицам было просто утомительно � количество поздоровавшихся с Вовчиком приближалось к 100% ходячего населения города. Были в числе его обожателей и особы противоположного пола, то есть, стало быть, обожательниц. У одной вчерашней школьницы это зашло так далеко, что она собиралась всё бросить и следовать за Вовчиком в Харьков на любых правах. Пришлось ему познакомиться с родителями девчонки, и совместными усилиями им удалось убедить её не спешить с принятием решения. Она провожала Вовчика в аэропорту в день отъезда. На глазах девушки притаились две слезинки, больше она ничем не выдавала своего волнения. Была ли это быстро тающая, как ранний снег, первая любовь или настоящее глубокое чувство зарождающейся женщины � бог весть. С тех пор ничего я о судьбе этих двоих не знаю. Продолжились ли их отношения или нет? Хотелось, чтобы продолжились с какими-то феерическими действиями Вовчика, свойственными его широкой и яркой личности. Видно, такой уж я неисправимый романтик.