Моё скромное прибытие в Авиагородок не смогло потрясти местных устоев и порядков. Хотя было воскресенье, но это ничего не меняло. Вахтёр в общежитии УТЦ нарисовал дежурную улыбку на озабоченном разгадыванием сканвордов лице, сверился с секретным списком VIP-персон и, убедившись, что мои данные вполне благополучно укладываются в идентификационную схему забронированных мест, отправил меня на осмотр будущего моего логова. Надо заметить, что общежитие Пулковского УТЦ представляет собой один этаж (третий) в здании, где установлены тренажёры. На первых двух – эти самые тренажёры и находятся, так что целый рабочий день все проживающие в нумерах, как бы, находятся во взлётном режиме. Если, конечно, косишь от занятий в бурсе.
Общежитие вполне цивильное и достаточно приспособленное для проведения досуга командировочных. Здешняя секционная система знакома мне не понаслышке, но УТЦ привнесло свои нюансы. В секции – три комнаты с общим коридором, где и влачит своё тяжкое существование холодильник. Тяжкое, потому как сей агрегат, кроме хладона всегда полон пивом и другой снедью по самую морозильную горловинку. В каждой комнате водятся телевизоры, но смотреть их практически некогда, так как и без этого ущербного дитяти цивилизации хватает развлечений и занятий, достойных того, чтобы им предаваться в свободное время. Про то, что душевые, умывальник и более интимное местечко находится в конце коридора, я писать не стану – это и без того очевидно. Но кроме вышеописанных благ, привнесённых на благодатную почву Авиагородковского существования, на этаже было ещё одно чудо. И имя ему – кухня. Кухня в общежитии УТЦ была действительно славной. Хотя, кажись, я слегка преувеличил, сказав «была» - наверняка, она и сейчас служит доброму делу набивания желудков. Там стоит пять газовых плит, три раковины, огромный буфет с вагоном самой разнообразной посуды и обеденная зона человек, этак, на десять. Готовь–не хочу, одним словом.
Притащившись в свою секцию, я, как самый стандартный человек с комплексом любопытства, первым делом тыркнулся в не свои двери. Оттуда вышли два мужика, на первый взгляд, бандитского вида и растолковали мне, куда направить свои стопы дальше. Вскоре появились ещё трое, и они все вместе дружно задымили разнообразными курительными палочками в коридорчике. Это только на первый взгляд незнакомцы напоминали бандюков, но, пообщавшись с ними минут пять, я пришёл к выводу, что они очень милые ребята. Оказалась вся дружная шестёрка - из заполярного Норильска (один спал в момент нашей первой встречи, поэтому я и увидел только пятерых). Они приехали переучиваться с АН-12 на ТУ-134 и жили здесь уже больше месяца. Старожилы то есть. На правах хозяев мне поведали, что вокруг свирепствует жуткий грипп, поэтому необходимо срочно бежать в магазин за чесноком и за пивом, что и было немедленно исполнено. Впоследствии я нарезал чеснок дольками и разложил его в разные углы комнаты, а пивом только добивался закрепления успеха. Грипп сдался на первой же минуте, поняв, на кого нарвался, и больше не делал попыток вернуться в наши нумера. За пивом мы познакомились. Кстати, чтоб не забыть. Хочу вам один вопрос задать, в каком другом городе, кроме Питера, любой продавец гастронома (заметьте, ЛЮБОЙ) спросит вас, порезать вам колбасу (сыр, ветчину и пр.) или вы КУСОЧКОМ возьмёте (даже если резать больше килограмма придётся)? Я лично других таких городов попросту не знаю. Подобный вопрос, относящийся к обрезанию приобретённых мной продуктов, заданный мне в первый же день пребывания в Авиагородке, словно оживил мои воспоминания и впечатления 28-летнй давности. Я понял, что две недели командировки пройдут плодотворно и полезно. В этом я не ошибся. Разве ж можно было прожить плохо с такими продавцами в лавках и соседями по тренажёру! Cлева направо Биг-Саша, Игорь Тынянский, Сергей (командир
АН-3), Палыч, Андрей Яцык
Великолепная шестёрка представляла собой смесь одного экипажа и, примкнувших к нему, командира АН-3 Серёги и флаг-штурмана эскадрильи АН-12 Норильского авиапредприятия Игоря Сирикова. Экипаж состоял из командира биг-Саши (так прозвали его сирийские «муханосы» в Авиагородке – об этом чуть позже), штурмана Игоря Тынянского, второго пилота Андрея Яцыка и механика Сергея Палыча. Теперь - о каждом немного подробнее.
Командир АН-12 Саша получил своё прозвище «биг-Саша» от студентов из Сирии, которые обучались в Академии на факультете эксплуатации самолётов и двигателей, то есть получали образование «муханосов», как они сами говорили. Сирийцы ещё и года не проучились, поэтому знакомцами из русских не обросли, жили кондово в традициях арабской деревни. А тут, как снег на голову, нагрянули бравые лётчики из Полярной зоны. Сначала они поселились в общежитие Академии в одной секции со студиозами из арабского мира. Совместное бытие продолжалось всего три недели, после чего наши лётчики переехали в общагу УТЦ, поскольку здесь места освободились, а оплата койко-места в полтора раза дешевле, чем в студенческих хоромах. Опять же - и до тренажёров далеко ходить не нужно. Трёхнедельный интернационал настолько потряс «муханосов», что после переезда норильчан, они стали к ним в гости чуть не каждый день наведываться. Объясняли они всё очень просто: «У нас в Питере, кроме вас, никого из друзей нет!». Я оценил это арабское признание несколько позже, но об этом ниже. Да, а по моей наводке северные лётчики познакомили своих сирийцев с земляком. В первый день я обедал у метро «Московская» в кафе «Пальмира» с сирийской кухней, где национальные блюда готовил самый разсирийский сириец с чёрными усами и полным отсутствием знания русского языка. Язык ему успешно заменяли два-три интернациональных фразы, которые обычно порядочные издания публикуют в виде многоточий. Об этом кафе я и доложил ребятам. Надеюсь, у «муханосов» появился новый друг в Питере, и они теперь славно проводят время за чашечкой кофе и национальными блинчиками с кремом, свёрнутыми в виде розанов, в той самой «Пальмире». Но я отвлёкся. Биг-Саша действительно соответствовал своему новому прозвищу. Не ростом или необъятным торсом. Просто во всём чувствовалась его основательность, степенность и рассудительность. Наблюдательные парни, эти арабы.
Флаг-штурман Сириков напротив обладал заводным характером, склонным к авантюрам и приключениям, после которых очень весело обо всём докладывал под стакан пивка.
Игорь Тынянский причёской походил на бандюка (откуда и мои первые впечатления), но это не мешало ему великолепно готовить и быть душой компании. Через полчаса общения я уже не мог представить, чтобы он носил какую-либо другую причёску, кроме «ёжика для стрелок». Оба штурмана называли друг друга Егорием и этим отличались от остальной команды. Вообще, у меня сложилось впечатление, что для того, чтобы работать штурманом в Норильске, нужно в первую очередь стать полноценным Егорием. Слева направо
Андрей, два Егория (старший и младший)и вечно простуженный Серёга (в
центре) (Yтро 8 марта, пиво ещё не стреляло... )
Второй пилот Андрей Яцык – личность колоритная. В период нашего общения он как раз только что переболел гриппом и потерял голос. Вместе с постоянно обнажённым торсом (так Андрей рассекал по общаге), помятыми бермудами эта его хрипловатая речь явно указывали на прямое участие в бригаде какого-то авторитета. Яцык и Тынянский, кстати, учились на одном курсе Кировоградского высшего лётного училища и прекрасно знают Стаса и Женьку Долгова, которым и велели кланяться.
Командир АН-3 Серёга обладал флегматическим характером. Вероятно, на его неспешность отложил отпечаток нрав его тихоходного воздушного друга. АН-3 – это машина, которую начали поставлять взамен АН-2, но сей разрекламированный агрегат не пользуется особой любовью лётчиков, прикипевших к древним «кукурузникам». Хоть и скорость у него слегка побольше, чем у младшего собрата, и лыжи с подогревом, но почему-то в условиях суровой зимы ведёт он себя более капризно. Особенно достают эти самые подогреваемые лыжи при нулевой температуре. Лёд под ними начинает топиться и образовывать корочку, самолёт сразу юзом идёт. А если обогрев не включать, то лыжи быстро ледышками обрастают. Одним словом, долго к этому приспосабливаться приходится.
А теперь о Палыче. Сергей Палыч – механик АН-12. От него происходит порядок и дисциплина в экипаже, который для него – вторая семья. Разбуди его среди ночи, первое, что Палыч скажет: «Экипаж на базе? Значит - всем спать». Сам себя Палыч называет ласково Сергуней, хотя с виду он настоящий Розенбаум, только маленький. Я так его и назвал – малый Розенбаум. Действительно, к лысой голове приклеен крючковатый нос и внимательные и острые, как буравчики глаза. Усы тоже имеют место быть во всей своей бардовской красе. Одно отличие – не может Сергуня петь, как большой прототип. Зато фразой одной знаменит. «Твою меть!» - так звучит эта фраза. В зависимости от интонации означает она многое в описании современной действительности, потому и хороша необычайно. Палыч единственный из команды, кто никогда не готовит, но на кухне контролирует все события и действия. Нужен лук – вот он, пожалуйста, уже Сергуня принести успел. А ножа не хватает, так Палыч мигом его из-под земли достанет.
В компании норильчан можно было отметить две возрастные категории. Первая – те, кому за 40: Саша, Сириков и Палыч. И вторая (мой любимый возраст) – те, кому ещё нет 40. Но близость интересов и общий быт полностью нивелировал этот десятилетний разрыв временных интервалов…
Канун 8-го марта прошёл необычайно живо и весело. Вечером команда норильчан вместе со мной и моим соседом по комнате (он на КДП в Сыктывкаре работает) вовсю крутилась на кухне. Жарилась картошка, отбивные, лук на сале с овощами по-Херсонски (от Егория младшего), резались салаты, лимончик, укроп с петрушкой, открывались банки с испанскими маслинами (тех, что с живой косточкой, а не с примитивными анчоусами или прочей дребеденью), кромсался хлеб (обычный чёрный подовый и лицейский с изюмом и пикантным вкусом) и ветчина. Селёдка сама собой укладывалась на тарелку аппетитными кусочками, покрывалась луковыми колечками и заливалась нерафинированным подсолнечным маслом, слегка сдобренным уксусом. И, надобно заметить, что началось всё значительно раньше этих приятных хлопот. При возвращении с занятий, я застал славный экипаж на кухне за дегустацией гольца (такой полярный лосось), который совершенно естественным образом заливался пивом. Присовокупив свои желания (в виде невероятной жажды) и возможности (в виде двух "полторашек" с ячменным напитком), я присоседился к гольцу со стороны брюшных плавников, и мы срослись с ним в едином порыве. В результате этого я не пострадал, чего нельзя сказать о скромном обитателе полярных вод. Когда последние рыбные косточки были сметены в мусорный бак безжалостной рукой Сергуни, а пива оставалось на раз понюхать, и родилась светлая идея о праздновании кануна Женского праздника. Идею быстро внедрили в жизнь при помощи участников изучения гольца в его рыбной сущности. Сам праздник прошёл в тёплой дружеской обстановке. Единственное, что портило мероприятие, это невозможность дозвониться прямо из-за стола по мобильнику родным и близким женщинам – все направления были наглухо забиты. Правда, с другой стороны, отсутствие женщин помогало не портить наш мальчишник. В половине первого ночи произошёл прорыв. Норильск дал добро на беспорядочные телефонные связи с Питером. С учётом того, что там наступило раннее утро 8 марта, это придало пикантность беседам. Сначала, некоторые жёны и подруги очень долго не хотели ничего слышать поздравительного, ибо им хотелось спать. Но всё же вскоре они оттаивали, несмотря на погоду за окном (а в Норильске было – 46 градусов) так, что вскоре закончились средства на счетах MTS. Поскольку звонить стало не на что, а желание выпить уже затаилось на дне закрывающихся глаз, коллектив, дружно убрав за собой кухню, отправился почивать. Проснулся я в 7 часов утра от громких споров за стеной. Где-то там, на развалинах моего сна Сириков с упрёком говорил: «Тебе, Алексей, ничего доверить нельзя. Разве ж можно доводить экипаж до такого состояния? Мы чуть из-за тебя соратников не потеряли…» Эти скорбные речи относились к моему соседу по комнате (помните, он тоже принимал участие в мальчишнике). Лёшка в свои 38 лет выглядел совершеннейшим пацаном. Маленький, хрупкий на вид (хотя когда-то занимался восточными единоборствами, правда, только по собственному утверждению) он, по моему крайнему разумению (выражение от Саныча), ну, никак не мог стать тем человеком, который развратил здоровый коллектив до такой степени, чтобы уже и потери считать пришлось. Сириков явно лукавил. Стало любопытно. Я продрал глаза и отправился за информацией к соседям. Оказалось, что минувшей ночью спать отправились не все. Андрей, Тынянский и молодой Серёга во главе с биг-Сашей решили попить кофейку в музыкальном сопровождении, которое отличалось бы от монотонного храпа Палыча. Они оделись и, разбудив вахтёра, вырвались на ночную улицу. Лёшка из Сыктывкара опять увязался с ними. Путь был близок и понятен. Следовало всего-навсего перейти дорогу, и ты оказывался неподалёку от кафе-бара «Сапсан».
Oстатки от пакетика с солью от бара "Сапсан"
Оное заведение функционировало до 4-ёх утра. Это вполне устраивало тёплую компашку – столько музыки можно прослушать за 3 часа. А сколько кофе выпить! В заведении, оказывается, праздновался юбилей заведующей. Но это происходило в отдельном зале, так что наших героев пустили без лишних вопросов. Заказав кофе с мороженым, они неторопливо заговорили о своём, о девичьем. Один Алексей затребовал коньяку и чего-нибудь мясного. Заглотив свой армянский бренди, Лёшка потерял ориентировку и способность мыслить абстрактно, поэтому очень возмутился принесённому лангету – ни фига он его не заказывал и платить не собирается. Саша первый понял, что клиент готов и принял решение: поручить Серёге отслеживать за передвижениями захмелевшего кренделя и пресекать его тягу к возможному непотребству и скандалам, чтобы праздник себе не испортить. Сергей спорить не стал, а взвалил на себя эту тяжкую ношу. За лангет, конечно, пришлось заплатить. Вскоре Алексей задремал, и все успокоились. В конце концов, не тащить же его назад в общагу, где двери до 6 утра закрыты. Как знать, согласится ли вахтёр опять впускать часть команды, которую только что выпустил. Внезапно спокойное течение вечера (точнее – уже ночи) разорвала энергичная мелодия Африка Симона (заведующая, оказывается, была его страстной поклонницей). Алексей встрепенулся, завалил рюмку водки, которую ребята взяли для иных удовольствий, и пошёл «зажигать» (как выразился Серёжа). Зажигание было поздним (через такт с музыкой), но длительным. Полтора часа взволнованные посетители кафе наблюдали за отчаянными танцевальными пассами маленького, похожего на взъерошенного воробья, человека. Когда распаренный Лёха рухнул за стол, он приобщился ещё к одной рюмке и поплыл вовсе. Причём направление этого вольного плавания было в сторону мужского заведения. Ответственный Серёжа только через час смог извлечь уснувшего подопечного, замуровавшегося в отдельном кабинете в позе сидельца. Хорошо, что закрытие бара по желанию юбилярши затянули до утра, а то бы пришлось вызывать кого-нибудь с инструментом, чтобы извлечь Алексея на свет божий. В общем, когда лётный народ, измученный проделками моего маленького соседа по секции, вернулся в стойбище, все норильцы были измочалены и хотели спать. А Сириков, наоборот, проснулся и затеял ироническое выяснение отношений. «Я тебе каких ребят поручил, Лёха? – говорил он, - Сильных и здоровых. А кого ты мне возвращаешь? Бледную немочь». Алексей же, как заводной попугай, всё твердил, что все лётчики давно форму потеряли, животы распустили, спортом не занимаются, потому и страдают. А вот он, хоть сейчас, сможет 10 раз на одной руке отжаться, и поэтому весь вечер был бодр и за всеми наблюдал, чтобы не перепили. Тут ко мне подошёл Серёжа со словами: «Забирай своего воробья скорей, а то я за себя не ручаюсь!» Еле-еле распетушившегося воробья уложили в постель. Мартовское солнце приветливо заглядывало в наши окна. Оно было весьма удивлено той живописной картине, которая открывалась его взору. Егорий младший с Андрюхой начали поливать друг друга пивом из «полтарашек», подобно тому, как это проделывают победители этапов «Гран-при» Формулы 1. Вероятно, так у них происходила эмоциональная разрядка, которую можно назвать и профилактикой стрессовых ситуаций. Пиво пенилось не хуже шампанского. Кто-то сделал неосторожное движение, и вот уже струя ячменного напитка окатила спящего Палыча, как из брандспойта. Сергуня открыл половину глаза и разразился яростной тирадой: «Твою меть! Все на базе? Тогда спим, сегодня выходной». Тут очень вовремя и пиво кончилось. Залитую одежду пошли отстирывать, а вот тапочки всё-таки к полу прилипли, что свидетельствует о хорошем качестве используемого напитка. Только марку пива я называть не буду, чтобы меня не обвинили в несанкционированной рекламной акции.
К вечеру я отправился на концерт Михаила Евдокимова, но об этом в отдельной главе.
После праздника на нашу милую общагу свалилась напасть в лице дюжины китайских лётчиков. Они тоже к тренажёрам потянулись. Азиатскую братию возглавлял лысоватый мужичок, за которым молодые лётчики ходили, как цыплята за курицей. По всему видать, идеологический лидер из соответствующих органов. Китайских, конечно. Наши подобные органы давно уже мохом подёрнулись. Почему приезд китайцев я называю напастью, спросите вы? Потому, что они напрочь разрушили наше идиллическое существование в плане приготовления пищи. Не знаю, уж, когда эти ребята учились, но с кухни они практически не вылезали. Причём, совершенно злостным образом подолгу не мыли свои многочисленные котлы, которые привезли с собой наряду с азиатскими продуктами и всяческими соевыми дурилками, коие ныне называют будущим мирового питания, а также палочки, которыми и ковыряли свои кулинарные извращения. Палочки при ближайшем рассмотрении оказались самодельными. Представьте себе, будто пьяный плотник начал делать Буратино, да не задалось – одни плохо оструганные деревяшки остались. Так вот, те самые знаменитые китайские инструменты для еды, которые нам посчастливилось увидеть, едва ли выглядели лучше. Котлы стояли посреди столов и источали запахи гниющих джунглей, куриного помёта и ещё, чёрт знает чего. На все наши попытки вступить в контакт и просьбы освободить место для нас, чтобы заняться приготовлением пищи, они делали вид, что не понимают ни по-английски, ни по-русски. Только всё время твердили «Хо!» или «Сдластвуй, товались!» Какой нам толк от этого «сдластвуй», коли кушать хочется, а на кухне полный бедлам. Палыч возмущался сильнее всех: «Нанесло узкоплёночных, твою меть! А приличным людям хоть гастритом закусывай! Вот переучусь на бомбера, непременно полечу Пекин бомбить». На третий день после явления «чайников» терпение у нас лопнуло. Мы решили их перевоспитать действием, раз слов не понимают. Разведку боем в разгар нескончаемого китайского застолья пошёл проводить Андрей. Он очень вежливо спросил на двух языках, ему доступных, можно ли взять доску для разделки, на которой ещё валялись какие-то остатки папоротника. Не получив вразумительного ответа, Андрюха перешёл на общедоступный международный язык. «Ну, и хрен с вами, чукчи неразумные!», - сказал он и вывалил папоротниковые обрезки прямо посреди стола. Китайцы встрепенулись и наперебой стали угощать его омерзительной рисовой водкой. Андрей отказался. После того, как мы ночью приволокли немытые котлы к месту дислокации наших чайниковых братьев, кухня стала сиять идеальной чистотой. Да и засиживаться китайцы за едой стали меньше. Наступил мир во всём нашем маленьком мире. Теперь мы стали угощать друг друга различными деликатесами. Китайские чёрные грибы со вкусом плесени я отверг напрочь, а вот салат из листьев папоротника оказался вполне ничёшным. А, надо сказать, что китайцы, кроме котлов, палочек и продуктов, привезли с собой огромные разделочные топорики наподобие мачете. Этим инструментом они и измельчали всё, что необходимо было приготовить. Однажды я заглянул на кухню и застал там такую картину. Возле мусорного бака сидит лысый китайский особист и этим огроменным мачете стругает картошку. Как он пальцы себе не оттяпал, ума не приложу. Заметив моё присутствие, особист заулыбался и залопотал: «Каласо, каласо». Видно, выучил недавно новое слово. Я тоже улыбнулся на его маленькие квадратики, которые оставались от больших картофелин после их затёсывания топориком, и ответствовал: «А чего ж тут хорошего. Хренотень полная». Затем я взял свой перочинный нож и почистил картошку должным образом для примера. Одобрительное «Хо!» было мне вместо аплодисментов. Намекнув китайцу жестом, что мои намерения не распространяются дальше одного корнеплода, я пошёл резать лук для наших нужд. Вдруг чувствую, кто-то меня за плечо нежно так теребит. Оборачиваюсь и вижу протянутую кружку с мерзким запахом. «Водка, водка», - говорит мне «чайник». Я отвечаю, что нет, мол, мерси, конечно, вашей китайской маме-родине за такой продукт, но онли бир и... всё тут. Китаец не понимает. Я повторяю: «No, thank’s, only beer». Эффект тот же – не понимает и продолжает настаивать. Только когда я сказал по-русски «пиво», от меня отстали со словами: «Хо, хо! Пиво!», но пивом этим самым так и не угостили. Конечно, пиво напиток благородный, с очаровательным кружевным запахом небесных сфер, его и самим выпить не грех. Это вам не рисовый самогон в бутылках с иероглифическими витиеватостями, типа – «Сварено оф чайниками».
Что ещё рассказать о китайской братии? Ага, вспомнил. Каждый вечер они перед сном священнодействовали на кухне с какими-то колдовскими снадобьями, уподобляясь колдунам из волшебных сказок. Кипело сразу несколько кастрюль, в которые они подбрасывали ингредиенты не только растительного, но и животного происхождения, как-то: перепонки с крыльев летучих мышей, утренняя проба урины очумелого мартовского зайца, перетёртый коренной зуб суринамской пупы, подшёрсток яванского ленивца из района левой подмышки. Всю ночь эта жидкость настаивалась, а поутру каждый китаец наливал её себе в специальный стакан с крышкой и целый день с ним не расставался. Что они делали дальше с этим зельем мне не известно. Может, пили, чтобы заглушать в себе плотские позывы. А, может, просто так носили… от сглаза. Хотя, чего уж им бояться – всё равно глаз не видно почти.
Cлева направо Биг-Саша, Игорь Тынянский, Сергей (командир
АН-3), Палыч, Андрей Яцык
Слева направо
Андрей, два Егория (старший и младший)и вечно простуженный Серёга (в
центре)
Oстатки от пакетика с солью от бара "Сапсан"