2. НУ, ЧЕМ НЕ ОРЁЛ ИЛИ МИРНЫЙ АТОМ НА СЛУЖБЕ РОДИНЕ
Про эту историю я вспомнил после того, как Виталий Беляев рассказал мне довольно забавный факт из своей трудовой биографии. Собственно, и не забывал я её никогда. Но жила она где-то в глубине сознания, изредка напоминая о себе толчками невероятного человеколюбия. Тем не менее, сначала не премину поведать его (Виталика Беляева) откровения в качестве эпиграфа. Тем более что подоплёка у этих событий (моей и его историй) одна и та же – командировка с целью добычи кой-какого товару на заводе изготовителе.
Итак, в разгар гегемонии плановой экономики, когда лимиты были превыше всего, на всяком уважающем себя предприятии заводили хитроватого и нахрапистого снабженца, чтобы урвать из государственных закромов чего-нибудь дефицитного, не учтённого программами поставки на год. Институт снабженцев-толкачей, правда, никогда не считался официальным и официально же не приветствовался. Зато он помогал чиновному люду намазывать не только маслице на свою трудовую корочку хлеба, но и кое-что посытнее. Так вот, в Печорском авиапредприятии такой толкач, несомненно, был. Но он занимался глобальными вопросами, которые касались поставок запчастей к летательным аппаратам. А вот вопрос с обеспечением телеграфных аппаратов, стрекочущих в круглосуточном режиме, остался как-то за кадром. Но техника эта тоже требовала к себе повышенного внимания. Технический персонал сбивался с ног в поисках бесконечно рвущихся зубчатых ремней; печатающих головок, у которых ломались иголки; оптотранзисторов, пробиваемых пиковыми напряжениями, поступающими в телеграфные каналы по недосмотру работников городской службы связи или в результате гроз. Заявленное количество ЗИПа в Московских уютных офисах умело делилось на 10 (а то и на 20), после чего завизированные документы убирались в дальний ящик стола, где и валялись годами, покуда мозолистая пролетарская длань уборщицы тёти Дуси не отправляла их в мусорный контейнер. Правда, если сильно везло, то обеднённый ассортимент запчастей всё же попадал заявителю, почти укладываясь в те самые пресловутые три года, которые обязан выждать каждый советский человек, прежде чем высказать претензию. Вот так, буквально в двух словах, я, походя, обрисовал основы планового хозяйства. Ситуацию вы, конечно, поняли. Тем более что и сами сталкивались с ней не раз. Попав в аховое положение, Виталик, который и обслуживал телеграфные аппараты в ПОАО (Печорский объединённый авиаотряд), направил свои стопы к командиру на приём. Там он честь по чести доложил, что без ЗИПа не видать счастья и процветания предприятию. Поэтому, было бы не плохо, съездить на один номерной завод МГА с целью погасить «пожар», готовый вот-вот перейти в неуправляемую стадию. Для этого от руководителя требовалось завизировать гарантийное письмо и прилагаемый список поставки. А протолкнуть эту внеплановую заявку Виталий брался сам, благо, что на ТОМ САМОМ номерном заводе работали его знакомцы по Архангельскому техникуму связи. Командир раскинул свои умудрённые опытом мозги лётчика по глади начальственного стола и призадумался. Делать это ему приходилось не так уж и часто, поэтому процедура затягивалась. Однако боязнь получить руководящий пендаль из Коми УГА заставили его собраться и принять решение. Спустя пару недель, оформив все, ну, очень секретные допуски в 1-ом отделе для посещения номерного предприятия, Виталик отбыл в неизвестном направлении с командировочным удостоверением в кармане и парой сёмужных хвостов в сумке. Направление это до сих пор остаётся неизвестным, поскольку наш герой дал подписку о неразглашении. Срок-то ещё не кончился! Долго ли, коротко ли мытарился Виталик в пути, мне достоверно не известно. А, может, я и сознательно не сообщаю этого, так как всякий пытливый шпионский ум при помощи карты, курвиметра и нехитрых арифметических выкладок легко сможет вычислить местоположение режимного предприятия. Одна рыбина, по имени сёмга, досталась начальнику охраны ТОГО САМОГО завода, чтобы Виталик мог беспрепятственно проникать на территорию и творить там свои снабженческие козни в духе развитого социализма. Хотя Беляев и не владел всем богатым арсеналом толкача, но сообразил, что следует сначала подёргать за вымя склады готовой продукции. Здесь ему помогли друзья. Выяснив за стаканом дагестанского бренди, простодушно именуемом в народе коньяком, у начальника склада, что весь проблемный Печорский список легко приобретает реальные формы, если только секретный директор подмахнёт гарантийное письмо, Виталик помчался в приёмную. Невеликий флакончик польского «Сигнатюра» сделал своё большое и нужное дело – кабинет директора гостеприимно распахнул свои обитые кожей двери. Демонстрация намеренно не закрытой сумки, откуда пахло свежепросоленной Печорской сёмгой, сломила волю руководителя секретного предприятия, и он затребовал огласить весь список. Виталий достал бумаги и только тут понял, что совершил небольшой промах. У него в руках была третья машинописная копия заявки. Вторая подшита в секретарской папке в Печоре, а первый экземпляр он впопыхах оставил снабженцу. Вы, наверное, догадываетесь как руководители такого ранга, каковой и был перед Виталием, относятся к «слепым» документам. Но не бежать же через все цеха, чтобы поменять листки. Делать нечего – предъявил, что имел. Директор поморщился так, будто при нём съели, по крайней мере, три лимона. Но рыбный дух его пленил настолько, что сил бороться с соблазном не было. Он изрёк роковую для отечественной промышленности фразу: «Перепечатайте список у моей машинистки, и сразу ко мне. Я подпишу». Виталий, поняв, что «клиент» на крючке, не стал мешкать и опрометью застучал копытами в направлении приёмной. Перепечатать заявку не составило труда для секретарши, получившей строгое начальственное указание. Счастливый толкач отбыл в Печору, убедившись в том, что все документы завизированы.
Прошёл месяц. Или два. На коммерческий склад прибыло несчётное количество ящиков с номерного завода. Когда их распаковали, Виталий глазам своим не поверил. ЗИПа было столько, что хоть пляши. По некоторым позициям превышение заявки составило не то, что один – два порядка! А как же такое могло случиться? Не за красивые же глаза Печорского «снабженца» завод отгрузил столько запчастей? Беляев был просто счастлив, но решил разобраться во всём скрупулёзно. Он нашёл сопроводительные документы и среди них ту самую заявку, которую перепечатывала секретная машинистка на заводе. Тут-то всё и прояснилось. Оказывается, что на пишущей машинке западал клавиша «ноль», поэтому секретарша, спеша исполнить волю директора, одурманенного сёмгой, множила количество заявленного ЗИПа в те самые десятки и сотни раз. Связанный обязательствами гарантийного письма, командир ПОАО, не моргнув глазом, оплатил поставку, а Печора превратилась в придворного поставщика запчастей для всего Коми УГА. Вот так жадность отдельно взятого директора и неисправность пишущей машинки «Ятрань» разрушила плановое хозяйство стройной социалистической закваски. А запчастями теми мы пользуемся и до сих пор, хотя прошло уже немало лет.
Ничего себе эпиграф получился! Целая байка. Но не возвращаться же в начало. Лучше я озаглавлю её в конце. И дам я этой байке имя:
2.1. О ПОЛЬЗЕ НЕИСПРАВНЫХ ПЕЧАТАЮЩИХ МЕХАНИЗМОВ
А теперь давайте поговорим о другой ситуации, которая случилась уже со мной, возможно, в то же самое время. Тут министерство будет другое – министерство приборостроения, но плановость и толкачество – те же самые. Чай, в одной державе всё происходило!
Осенью 1989-го года я был откомандирован на научно-техническую конференцию в Северодонецк в соответствии с вызовом, который мне прислали сотрудники НПО «Импульс». Отдохнуть недельку от служебных хлопот было весьма кстати. Но одним отдыхом дело не ограничилось. Начальник ВЦ, снабдив вашего покорного слугу гарантийным письмом на поставку пары печаталок А521-4 и кое-какой мелочёвки, обязал меня на обратном пути заскочить на приборостроительный завод города Орла, чтобы заполучить необходимое оборудование для Колвинской экспедиции. Почему в Орёл, а не в тот же Северодонецк? Очень просто. НПО «Импульс» осуществляло поставки только готовых комплексов, а, значит, там мои притязания на комплектовку успеха бы не имели. Начальник также дал мне рабочий номер телефона одного из замов директора Орловского приборостроительного завода, чтобы он помог мне с пропуском и не дал потерять своё «я» в незнакомом городе. Отгуляв положенную неделю на конференции, я отправился в славный город Орёл. Правда, моё появление на «Импульсе» было связано только с получением штампа в командировочном удостоверении, а на дюже умных заседаниях меня найти было невозможно даже при наличии огромного желания, поскольку я только и делал, что ходил из одних гостей в другие. Благо, весь учебный персонал тренировочного полигона, где в своё время проходили лабораторные работы по ПС-2000, был мне знаком не только шапочно. Нас связывали и другие довольно фривольные воспоминания периода моих четырёхмесячных курсов на «Импульсе». Но это совершенно другая история.
И вот мой поезд прибыл на заснеженную станцию города с гордым именем Орёл, подмигивающим неоновыми брызгами на вокзале. Раннее утро. До завода я добрался на такси и притулился на проходной, куда ещё в тот день не ступала нога человека. Сердобольный охранник милостиво разрешил мне подремать в уголке с дорожной сумкой под головой. Около 7 утра началась первая волна столпотворения. Но это ещё не моя. Не моя волна. Моя накатит чуть позже. Начальство должно прибыть на завод по заведённой традиции часам, этак, к 9. Встал, размялся, подготовился к борьбе за пропуск. Глаза горят, голова свободна от вредных мыслей о возможной неудаче. Молодость, одним словом, гуляет в моём крепком командировочном организме. Вот и начальство подтянулось. Начинаю звонить по нужному телефону. А не тут то было! Знакомый мужичок уже месяц, как на заводе не работает. Пытаюсь объяснить, что мне требуется пропуск, чтобы предъявить свои бумажки кому следует. А мне отвечают, этак, с ехидцей: «А ваша встреча с директором согласована предварительно? Так что ж вы хотите, молодой человек? У нас, знаете, сколько здесь заказчиков бывает. И все по предварительному сговору. А Вас тут никто и не ждёт». Короче говоря, отбрили меня, как какого-то проходимца. Нету никакого снабженческого фарта, и всё тут. А вечером - уже поезд в Москву, и – прощай мечта о новых печаталках. Про ЗИП я уже и не вспоминал. Как же на завод-то попасть? Про то, что директор может меня не принять, даже и думать не хотелось. Верилось, что, проникнув на территорию, я открою любую наглухо запертую дверь. Однако, чего же толкаться на проходной? Нужно позавтракать и крепко подумать, как и чем ухватить такой необходимый пропуск. Пошёл искать столовую. Таковая нашлась за углом. От злости взял две бутылки пива, салат «Столичный» и примкнул к рафинированному интеллигенту за угловым столом. Сосед выглядел весьма впечатляюще. Он облачён был в новенький гэдээровский костюм с галстуком. На носу очки со страшной диоптрией. Гладкая выбритость и благоухание модным тогда «One man show» явно указывали на его социальное происхождение и недюжинный ум. Этот джентльмен отхлёбывал чай мелкими глоточками из гранёного стакана в, таком милом сердцу, железнодорожном подстаканнике и заедал свой напиток, цвета грузинского вина «Минассали», потрёпанного вида сырниками. На столе с его стороны лежала огромная папка крокодиловой кожи, в которой жили (судя по всему, весьма не плохо) разного рода документы. Он их изучал так скрупулёзно, что бумага корчилась под его взглядом. Будучи человеком общительным и незлобивым, я предварительно спросил разрешения опуститься за стол столь неординарной личности. Получив согласие, я метнул свой нехитрый провиант на столешницу, а сам подумал: «И чего это такой славный малый завтракает в столь затрапезном общепитовском заведении?» Сосед приподнял зрачки поверх стёкол очков, и я увидел, что они полны фосфорицирующей гипнотической силы. «А вот пиво с утра очень плохо влияет на печень, молодой человек!» - заметил он, как обычно старший товарищ поучает своего юного друга. И я сразу испытал к нему какое-то расположение. Но пиво пить не прекратил. Сосед вновь обратил свой острый взор в папку, отчего листы в ней, будто сами собой, принялись шелестеть и открывать свою скрытую суть хозяину. Ножей в столовой, естественно, не было. Но мой визави настолько красиво пользовал две вилки, что – одно загляденье. Такого и на приём к английской королеве можно было отправлять без дополнительного тренажа. Мужчина оторвался от бумаг, закрыл папку, убрал её в кейс, доел свой сырник (как аристократы это делают с устрицами с Лазурного берега Франции) и обратился ко мне. «Я вижу, что у Вас какая-то проблема, товарищ (прямо бальзам по сердцу!). Вы, вероятно, тоже на завод прибыли. Так что там у Вас случилось?» Тут я понял, что этот человек может сделать для меня всё. В рамках разумного, разумеется. Не знаю, почему. Просто понял, и всё тут. Может, настроение у него было альтруистическое, и я это сумел разглядеть. А, может быть, ещё по каким-то невидимым для простого смертного причинам. Я поведал ему все свои печали и горести и, даже, покрутил перед носом гарантийным письмо, которое, впрочем, после содержимого крокодиловой папки смотрелось, как костюм гопника в ряду моделей «от кутюр». Мужчина выслушал меня со вниманием и произнёс историческую фразу: «Мирный атом должен служить народу!» Оказалось, что этот человек представитель Запорожской атомной электростанции. Он приехал доукомплектовывать свою АСУ ТП различными устройствами. Естественно, ему было назначено. Естественно, его ждали. Ещё бы – такой крупный заказчик! Не знаю, что уж подвигло этого человека прийти на помощь бородатому и слегка неухоженному (в процессе командировки) горе-снабженцу, каковым я и являлся, бог весть. Только он сказал просто, но с некоторым пафосом: «Вперёд, мой юный друг! И нам откроются врата небесные!» Я безропотно последовал за ним на проходную завода. Мужчина быстренько соорудил для меня пропуск, представив своим коллегой, и мы возникли в административном корпусе весьма неожиданно и быстро. Все встречные раскланивались с моим добрым ангелом радушно и, по-моему, от чистого сердца. «Ого, да его здесь знают хорошо», - подумал мой мозг, отравленный двумя бутылками пива. Дальше всё происходило, как во сне. Запорожский агент взял моё гарантийное письмо и заявку, и через несколько минут её содержимое влилось в его неубиенный список. Только к этому перечню прилагалось пояснение, что сии устройства и запчасти полагается поставить в филиал Запорожской атомной электростанции. В город Печору. В Колвинскую геофизическую экспедицию, у которой, по странному стечению обстоятельств, имеется свой расчётный счёт и прочие железнодорожные реквизиты. Я всюду выступал в роли референта этого монстра-толкача и только кивал в ответ на все вопросы. К обеду мой добрый гений решил все наши (уже общие!) проблемы, и мы спустились на грешную землю. То есть, оказались непосредственно в городе с именем Орёл с уже потушенным неоном на вокзале. Я не знал, как и благодарить своего нового знакомого. Я получил, все гарантии на поставку, не приложив к тому практически никаких усилий. Что бы сделали вы, уважаемые читатели на моём месте? Вот и правильно. Я тоже предложил интеллигентному толкачу где-то посидеть за мой счёт, чтобы отметить такую нечаянную дружбу и взаимосвязь отнюдь не смежных отраслей. Но он отверг эти мои намерения и ответствовал со значением: «Я понимаю весь абсурд происходящего, Дима. Поэтому не нужно никакой благодарности. Наш мирный атом всегда должен помогать тем, кто этого заслуживает. Уясните это для себя навсегда. Если Вы можете кому-то помочь, пускай незначительно, сделайте это! Ведь жизнь так коротка. И пусть вас никто не просит об этом. Просто сделайте ЭТО». Эти слова, смею надеяться, я запомнил и стараюсь следовать им в меру своего невыразимо развитого эгоцентризма. Но иногда мне кажется, «а был ли мальчик»? Не привиделся ли мне толкач-альтруист? Вероятно, такая удачливость не даётся понапрасну. Это просто аванс, который ещё нужно отработать. Смогу ли? Успею ли? А поезд нёс меня в Москву, впереди за горизонтом еле-еле обозначалась дорогая Печора, где меня ждали. Там я был нужен.