КАК ПРОДОЛЖАЛА ЗАКАЛЯТСЯ СТАЛЬ

Кто забыл или не знал, позволю себе напомнить, был в нашем славном институте довольно таки известный персоналий � Паша Корчагин. Он был из �слонов�, но настолько прижился в нашем общежитии, что даже тетя Маша считала его �автоматчиком� хронически забывающим пропуск. Отличался Паша веселым характером, легкостью вхождения в кампании и солидным симпатичным носом, который явно нарушал центровку тела в моменты насыщения алкоголем. Во всяком случае, после каждого приличного приобщения к спиртосодержащим продуктам его нос нес на себе отпечатки то асфальта, то ступенек, то угла дома�
Случилось так, что пост институтская наша с Пашей встреча произошла в г. Котельниково, где мы выполняли священный долг, преодолевая трудности армейской жизни. Когда их (трудностей) не хватало, во всю работала фантазия военных чиновников. И вот заслали, как-то, наши эскадрильи зимовать на лагерном аэродроме. Аэродром располагался на бугре. Вокруг Сальские степи. Что это давало боеспособности армии для меня так и осталось загадкой, поскольку с началом зимы самолеты замело так, что только кили торчали из-под плотно утрамбованного снега. Между бараками и к столовой были прорыты самые настоящие тоннели. Представьте себе две эскадрильи здоровых мужиков, примерно 100 человек, помещенных в замкнутое пространство и обреченных всю зиму почти ничего не делать. А ежели учесть, что спирт присутствовал в достаточном количестве и списывался он на техническое обслуживание погребенных под снегом самолетов регулярно, то в принципе становится ясно, чем развлекался военный люд. Каюсь, виночерпием нашей эскадрильи был я. Должность обязывала. Я был начальником группы радиоэлектронного оборудования, а основной поток авиационного спирта как раз и идет на это оборудование. Поскольку не хлебом (спиртом) единым живы, в качестве духовной пищи существовала масса розыгрышей и пари.
Под моим военноначалом в группе служил прапорщик Василюк. Невысокого росточка, не больше 165. Но был кряжистый, сильный, руки как тиски. У него была физическая особенность, он с легкостью брался за оголенные провода, чувствуя легкое покалывание от 220 вольт, а если касался 380 вольт, отдергивал руку и объявлял: �Фаза�. Как-то раз от нечего делать наш Василюк поспорил с мужиками, что запросто возьмет в рот два провода от самолетного аккумулятора. На шоу собралась вся утомленная вынужденным бездельем эскадрилья. И вот все встали в кружок, поставили в центре аккумулятор, вышел польщенный вниманием Василюк, неспешно приладил к аккумулятору провода и взял оголенные концы в рот. Тут произошло неожиданное. Веселым фейерверком блеснул электрический разряд, и металлические коронки бедного прапорщика приварились � нижняя и верхняя. В его глазах легко читался перевод всего того, что он пытался промычать. Зрители, пронзенные состраданием к товарищу и пропитанные алкоголем бросились, на помощь. В принципе с помощью силовой отвертки и плоскогубцев помогли, но с потерей коронки с верхних зубов. Этот эпизод я привожу лишь как описание обстановки нашей зимовки.
И вот, когда стаял снег, с первыми подснежниками появились первые проверяющие на наш аэродром, желающие лицезреть несокрушимую и легендарную во всей боевой красе. Велико же было удивление залетного генерала встретить Пашу Корчагина с боевым товарищем, идущих в обнимку, поскольку четыре точки опоры устойчивее двух. А перед этим два товарища просто-напросто обрадовались первому теплу, ласковому солнышку и возможности добраться без осложнений до ближайшего села, где можно отдохнуть от опостылевшего спирта и жареного хека на закусь. И так, укрепив свое весеннее настроение настоящей водовкой-вкусняткой, салом и колбасой и ничего не подозревая, они направились на родной аэродром, где и произошла неожиданная встреча. Генерал со всей своей генеральской строгостью попытался выяснить фамилию того, который с битым носом, но когда узнал, что перед ним Павел Корчагин � пришел в негодование и начал шуметь. Подозреваю, что он воспринял сие известие как издевательство над собой. Паша, в свою очередь, обиделся таким недоверием к себе. Реакция его была неадекватна. Он распрямил плечи и рявкнул на генерала примерно следующее: �Ты п-п-пачему, � прапор честь офицерам не отдаешь�, А?� Генерал был без сопровождающих и быстро ретировался. Но обиду, видать затаил. Вскорости состоялся суд офицерской чести. Заключался он в том, что бедных провинившихся, непривычно трезвых выставили перед также непривычно трезвыми сотоварищами и начали гневно клеймить. В клеймении особо отличался, естественно, замполит полка. В итоге свою речь он подвел к тому, что гнать надо из армии таких�(не смотря на свою замполитость особого такта в речи он не выдерживал, посему дословно приводить не буду). Велико же было удивление военоначальников, когда они обратили свой взор на Корчагина. Паша расцвел, распрямил плечи и явно готов был бежать собирать чемодан. В президиуме кто-то произнес: �Подождите, я не пойму. Мы наказываем или поощряем?� В результате задержали Паше очередное старшелейтенантское звание и присвоили его только перед уходом на дембель, когда все забылось.
Вот так отстаивал Корчагин свою знаменитую фамилию.